Татьяна Коган | ОН и ОНА, или Ничего личного

ОН и ОНА или Ничего личного 

Будильник. Кофе. По машинам.
Работа. По машинам. Дом.
Совместный ужин. Сели чинно.
У каждого романа том,

Компьютер или телевизор.
Театр, прогулка — иногда.
Звенящей тишиной пронизан
Союз на долгие года.

И, говоря высоким штилем,
Когда всё ясно и без слов,
Живёт в безмолвном изобильи,
Скучая, вечная любовь!

* * *

Однажды ясным днём
Любовь трубит подъём,
А ночью грозовой
Любовь трубит отбой.

Бывает чувство — всплеск,
В глазах — минутный блеск,
В сердцах — переплох,
Глубокий, страстный вдох.

Случается любовь
С банальной рифмой — кровь
Для сладостных утех,
Чтоб было, как у всех.

А я любовь люблю,
Сводящую к нулю
Все вздохи про хомут,
Такой вот абсолют:

Наркотик-кокаин,
Прервешь — и ломка, сплин,
Волнение-покой —
И ей лишь смерть — отбой.

* * *

ОН

Отраженья жизни настоящей,
Радостей семейных и печалей
Виделись на лысине блестящей
(Если не рога мужчин венчали).

* * *

Не место! Не устраивай мне сцены!
Смолчи, заткни фонтан, сдержи ворчание.
Готов я заплатить любую цену
За два часа полнейшего молчания.

Закончим путь — устроишь фейерверк мне,
Концерт, торнадо или наводнение,
Я помолюсь и потерплю, наверно,
Хотя я и безбожник, к сожалению.

Скандал сейчас устроить хочешь? Срочно?
Блокнот возьми в кармашке за сидением
И запиши туда всё — зло и сочно.
Я ж за рулём, ну, прояви терпение!

* * *

В который раз влюбляюсь в сентябре,
Но знаю я, что это ненадолго —
На месяц, два, по крайности до ёлки,
Скукожится влюблённость в декабре.

Я это дело проходил сто раз,
Я ежегодно в сентябре влюбляюсь,
Багрец и золото мне дарят радость,
Подъём и подставляют мне зараз.

Им норковые шубы подавай,
Как только тонкий лёд покроет лужи,
Богатый мир мой внутренний не нужен.
Без меха я — шлемазл и шалопай.

Что делать? Всё волнуется внутри,
Лишь только лето красное промчится,
Трепещет сердце, словно в клетке птица…
Ребята! Отмените сентябри!

* * *

Любовь: рестораны, курорты, цветы…
Всё! Выжала ты кошелёк мой, как губку.
«Скончалась романтика!» — крикнул я в трубку.
«Поминки в «Пекине»!» — ответила ты.

* * *

Сыграй в последний раз, пока жива душа!
Сыграй! На чём? Да, как всегда, на нервах!
Ах, глаз не оторвать, ты — чудо хороша,
Но… стерва! Потрясающая стерва!
Пусть это мазохизм, стерплю, опять стерплю —
Яд уст твоих в мои проникнет уши,
Но тело не убьёт. Подобно хрусталю,
Бессмертную он разобьёт мне душу.

ОНА

На мачте чувств моих огни святого Эльма,
Свечусь не от рентгенов — от большой любви.
На минусы твои в глазах смущённых бельма,
А плюсы — как маяк, мой милый визави.
Я знаю, наше счастье может быть надолго.
Пусть за тобой и тянется романов шлейф,
Моя любовь сильна и глубока, как Волга,
Едва в неё войдёшь и сразу ляжешь в дрейф.

* * *

Дело было прошлым летом,
Полюбила я брюнета
С носом (это, девки, что-то — в этом суть!),
В тридцать шесть зубов улыбка
(Я считала, не ошибка),
Мы решили на Канарах отдохнуть.

В авиационной кассе
У него спросили паспорт,
Тот открылся как-то странно и упал.
Я увидела страницу
В штампах брачных — застрелиццо!
Многоженец! Растворился идеал.

У подобных преступлений
Не бывает искуплений —
Алиби не смог придумать ни один.
Впредь я буду тщательнее
Выбирать, без ахинеи —
Чтоб курносый, чтоб беззубый, чтоб блондин!

* * *

Женщины — жемчужины, мужчины — ювелиры,
Мастерские — их дворцы, лачуги и квартиры.
Каждый ювелир ваяет к жемчугу оправу,
Но не всякая оправа женщине по нраву.
Жемчуг любит золото, чтоб самой высшей пробы,
Чтобы эксклюзивное, дизайнерское чтобы,
И не терпит грубого и ржавого металла,
От такой оправы шаг до громкого скандала.
А ещё тускнеет жемчуг и не без причины —
Если нет тепла родного. Помните, мужчины.

* * *

Сильной женщина, нет, не рождается
(Впрочем, хил и младенец-мужчина),
Культивирует слабость страдалица,
Даже глупость, ища половину,

И находит создание мощное
Кошельком или мускулатурой,
На конфеты-букеты роскошное,
С тягой, ясно, к шедеврам культуры.

После свадьбы смещаются прихоти,
Зуд духовный сменяет телесный…
«Покорми, обстирай или выходи», —
Вот известная мужнина песня.

Так рождается женщина сильная,
Как Мадонна, кормящая грудью
Тыщи лет… Эта опера мыльная
Не про нас пусть написана будет!

* * *

Сады моей души всегда узорны,
А огороды тела монолитны.
Леса твоих мозгов весьма дремучи,
Им не понять секретов земледелья.

Когда б твой луг курчавой плоти слился
С удобренным кремами полем кожи
Моей, мы б непременно ощутили,
Что вместе мы — огромная планета…

* * *

Про ревность сказка точно не моя,
Но пять копеек всё же вставлю я.

Съедающее душу чувство,
Калечащее всё и вся,
Клубок из злости и из грусти,
Растущий вширь, мозги беся.
О нём читала много книжек я.
Забавно. Правда, тема не моя.

Страдают бедные супруги:
Шпионит в ярости жена,
Звонит муж жёниным подругам —
Всё проверяет, где она.
Хоть знала и такие семьи я,
Но тема, извините, не моя.

Арбенин яду всыпал Нине,
Мавр Дездемону задушил,
В Кармен — источник никотина —
Хосе солдатский нож вонзил.
Бр-р, хорошо, на месте их не я,
Всё потому, что тема не моя.

Да, что там эти человечки,
Сам Пушкин ярость не сдержал
И был убит на Чёрной Речке —
Печальный ревности финал.
А мог живым быть до сих пор, друзья,
Об этом написать, как вы и я.

* * *

Ты помнишь, мы парили парой птиц
Под розово-седыми облаками,
Подхваченные летними ветрами,
Вокруг себя ничьих не видя лиц?

Романтика, любовь и доброта
Дарили удивительные крылья,
Легки мы, даже невесомы были —
В том заключалась сложность-простота.

А помнишь эту светлую печаль
При расставаньях долгих… на неделю
И радость встреч, как первый звон капели?
Ты спишь? Меня не слышишь ты? А жаль…