ВНИМАНИЮ АВТОРОВ И ЧИТАТЕЛЕЙ САЙТА KONTINENT.ORG!

Литературно-художественный альманах "Новый Континент" после усовершенствования переехал на новый адрес - www.nkontinent.com

Начиная с 18 июля 2018 г., новые публикации будут публиковаться на новой современной платформе.

Дорогие авторы, Вы сможете найти любые публикации прошлых лет как на старом сайте (kontinent.org), который не прекращает своей работы, но меняет направленность и тематику, так и на новом.

ДО НОВЫХ ВСТРЕЧ И В ДОБРЫЙ СОВМЕСТНЫЙ ПУТЬ!

Сергей Жуковский | Как меня убивали в Великую Отечественную войну

Сразу скажу: раз двадцать или тридцать. Точно уже и не помню. Но вот один день, который, казалось, тянулся несколько суток, запомнился навсегда. Декабрь 1989-го. Стужа – под 30 вдруг сменилась почти весенней оттепелью, градуса 2-3, кажется, и мы тихим караванчиком (автобус с актёрами, автобус с обмундированием, оружием, боеприпасами, лихтваген, каверваген, автобус с реж-постом, опер-постом, худ-постом, и прочим начальствующим составом киностудии «Беларусьфильм) ранним зимним утречком выдвинулись на Великую Отечественную войну. Как и полагается – в леса. Под – Борисовым. Чего греха таить: пока ехали – выпили. Горькой. Точнее, выпивали. Всю дорогу.

Надо вам сказать, что пиротехники постарались на славу. Первой, второй и третьей степени. Потому что уже после первого дубля у меня наглухо заложило уши. Реж-пост что-то орал в красный мегафон, а во мне – где-то между затылком и кадыком – глухо звенело: бу-бу-бу… Сначала во мне убили немецко-фашистского оккупанта. Я, коварно утопая в глубоком снегу, строчил холостыми из настоящего «шмайсера» по злобным «партизанен», но на шаге 25-м на моей нацисткой груди срабатывала заряженная пиротехника, и мышиного цвета шинель пропарывалась очередью из ППШ.

И так – три дубля.

После обеда (макароны по-флотски, холоднющий кисель) я стал героическим белорусским партизаном. Маленькая, с выстуженными белёсыми очами костюмерша напялила на меня простреленную во многих местах, но заштопанную толстыми чёрными нитками рогожу, безразмерные серо-грязные валенки, жуткого вида рыжую шапку-ушанку; громадная, под два метра, розовощёкая гримёрша приклеивала на моё босое лицо клочковатую бороду с усами; и я вооружённый трофейным «шмайсером» от самого же себя, но убитого немецко-фашистского оккупанта, вступал в бой с самим собой, но, вероятно, ещё живым гитлеровцем. Но – ненадолго. Недалеко от толстой берёзы, из-за которой я сражался, гулко бухал взрыв, и партизан Сергей Жуковский погибал смертью храбрых.

Дублей пять, кажется.

И вот, когда натурная съёмочная смена, казалась, уже должна была подойти к концу, выяснилось, что забыли убить гитлеровского офицера. И не только забыли убить, но и вообще взять с собой на съёмку. Рядовых всех порешили. И партизан – немерено. Даже командира партизанского отряда и того кокнули. А фашистского офицера забыли. Реж-пост, выдыхая молочные, благоухающие коньяком клубы пара, оглядел пожёванное, растрёпанное, уставшее партизано-нацистское войско и вдруг ткнул длинным жёлтым пальцем в меня. Всё та же маленькая, с выстуженными белёсыми очами костюмерша нарядила меня в немецкую офицерскую шинель, напялила фуражку и поставила на вытоптанный снег хромовые сапоги 40-го размера. А у меня был 43-й. В итоге сошлись на валенках, в которых не так давно я был партизаном.

— А-а-а-ай… – поморщился реж-пост. – Халтура…

— Ты это… – подошёл ко мне опер-пост. – Слышь, фашист… Не спиной падай… А – мордой в снег… Тада и копыт не будет видать… Понял?

— Я, я… – сказал промерзающий в тонкой шинельке немец.

— Ты, ты! – закивал опер-пост. – Дуй в кадр! И толково помри! Плёнки – шиш!

Помирал я толково. Три дубля. Я с немецко-фашистским выражением лица строчил всё из того же «шмайсера» по проклятым «партизанен», за моей спиной разрывалась граната, комьями взлетала земля, и я, отыграв несколько секунд изрешечённую осколками спину, валился искажённой мордой в снег.

Говорят, жизнь – бесценна. Но моя многократная погибель в тот замечательный декабрьский день 1989-го года имела цену. Ровно 23 рублей и 24 копейки. Советскими. Если кто-то ещё понимает смысл этого слова.

Ставка – больше, чем жизнь…

Сергей Жуковский
Фото из личного архива автора

1 Комментарий
  1. Алексей Курганов говорит

    По-моему, это лицемерие.

Оставьте ответ

Ваш электронный адрес не будет опубликован.