ВНИМАНИЮ АВТОРОВ И ЧИТАТЕЛЕЙ САЙТА KONTINENT.ORG!

Литературно-художественный альманах "Новый Континент" после усовершенствования переехал на новый адрес - www.nkontinent.com

Начиная с 18 июля 2018 г., новые публикации будут публиковаться на новой современной платформе.

Дорогие авторы, Вы сможете найти любые публикации прошлых лет как на старом сайте (kontinent.org), который не прекращает своей работы, но меняет направленность и тематику, так и на новом.

ДО НОВЫХ ВСТРЕЧ И В ДОБРЫЙ СОВМЕСТНЫЙ ПУТЬ!

Илья Абель | Классический довоенный Берлин

Архитектура
Словом, фасады нового времени сбивают меня с толку.
Йозеф Рот. Берлин и окрестности

В сборнике Йозефа Рота «Берлин и окрестности. Статьи и очерки» (М.: «Ад Маргинем Пресс», 2013) переводчиком и составителем М. Рудницким (он и автор вступительной статьи к книге) собраны тексты классика немецкоязычной литературы двадцатого века. Он впоследствии стал более всего известным в связи с публикацией большого ностальгического произведения «Марш Радецкого», где говорил о том, как канула в небытие Австро-Венгрия, бывшая до начала века империей. Известен он также библейско-современным произведением «Иов», а также книгой публицистики о судьбах европейского еврейства до Второй мировой войны. Как и рядом других произведений. Но его журналистика, как кажется, до того была на периферии читательского внимания, если говорить о переводах на русский язык, если вообще была здесь известна.

Таким образом, книга «Берлин и окрестности» интересна и тем, что дает возможность широко и обстоятельно в меру того, что в нее вошло из всего написанного Йозефом Ротом для печатных изданий, а также в его интерпретации увидеть Берлин, живущий между двумя войнами первой половины прошлого века. Вернее, до прихода к власти в Германии фашистов, поскольку в 1933 году писатель эмигрировал во Францию, где и умер в одиночестве (жена находилась на лечении в психиатрической клинике) через год после начала Второй мировой войны. Важно иметь в виду при знакомстве с журналистикой Йозефа Рота сразу несколько взаимосвязанных моментов: прежде всего здесь следует говорить о практически аутентичном переводе, когда текст звучит по-русски, не только близко к оригиналу буквально, а и с той же грустно-патетической интонацией (М.Рудницкий столь же исключительно точно переводил и тексты Кафки, в частности, письма к Фелиции, девушке, на которой он хотел даже жениться). Правда, перевод в данном случае настолько хорошо, что в чем-то даже избыточен. Кроме того, следует обратить внимание на то, что современному русскоязычному читателю представлена часть творчества Йозефа Рота, избирательно выделенная составителем и распределенная на 8 частей-глав. Внутри их они идут в строгом хронологическом порядке, и, вероятно, группировка их тематическая могла бы быть оправдана, если бы в ней не заметна была доля искусственности. Конечно, спорным оказался довод о том, что с литературной точки зрения не стоило бы проводить столь строгое деление содержательного рода, поскольку тогда бы четче можно было бы увидеть, как образ Берлина складывался в творчестве Йозефа Рота. И какие темы, люди, события волновали его в тот или иной год. То есть, кажется, что хронологический принцип расположения материала был бы более предпочтительным, чем тематический. Таким образом, читатели лучше бы узнали писателя и немецкую столицу в его восприятии. А в «Берлине и окрестностях» первостепенен город, хотя, именно благодаря прекрасному переложению текста, мастерство писателя дано эффектно и значимо.

Йозеф Рот

Его статьи и очерки — нередко, зарисовки местного быта, картинки городской жизни, эссе о том, что есть город в его разнообразии, в его особенностях и крайностях — изумительный материал, интересный и с точки зрения социологии, описания столичной жизни, так и в контексте его писательских достижений. Трудно судить о том, каковой была журналистика европейская и немецкая в частности в двадцатые годы двадцатого века. Однако, по тому, как и о чем писал Йозеф Рот, можно, поскольку тексты его печатались в немецких газетах (он был корреспондентом «Франкфуртер Цайтунг») берлинских, мюнхенских и других, такие материалы становились востребованными. Хотя, возможно, воспринимались как несколько избыточная журналистика. (К сожалению, об этой стороне немецкоязычной печати в предисловии к данной книге ничего не сказано). Во всем, что написано Йозефом Ротом, заметна нота печали, что связано и с его еврейским происхождением, полунищим детством, тем, что во всех перипетиях житейских от вопроса об образовании до трудоустройства он мог рассчитывать только на собственные силы, и с его болезненным отношением к тому, что связано было с распадом империи, гражданином которой он себя ощущал, возможно, до конца своих дней. Более правильным кажется в данном случае то, что писатель чувствовал некоторую напряженность в существовании европейского порядка, то, что называется характером, атмосферой жизни, то, про что говорят — витает в воздухе. И потому в его пафосе, когда он, к слову, описывает небоскреб (в его берлинском варианте), рекламные акции, шестидневную велогонку, праздники и будни немецкой столицы от рассказов о том, как живет богема до того, каково бытие обитателей ночлежек, как и многого другого) есть не только правдоподобие, насколько это возможно в литературном произведении, а и художественность, наряду с анализом, подробностями, которые делают небольшие, в несколько страниц тексты то сценками, то почти натуралистическими описаниями. Достаточно перечислить названия частей, вобравших в себя страницы его газетных публикаций, чтобы увидеть, как чутко Йозеф Рот вглядывался в город, который воспринимал с пиететом и осторожностью, вдумчиво и требовательно, видя не только новации в его устройстве, но и издержки того социума, каким он был именно в тот напряженный период в истории Германии. Вот перечень частей книги «Берлин и окрестности»: «Берлин — приметы времени и места», «Судьбы города», «Город и судьбы», «В транспорте», «На дне жизни», «В кафе и отелях», «В редакциях», «Берлин развлекается». В одних статьях и очерках большее внимание уделено городу, а жители его описаны, как массовка. В других, как на крупном плане в кино (кстати, тексты Рота достаточно кинематографичны в своей документальной достоверности), даны портреты его жителей — редакторов, сотрудников ресторанов, эмигрантов (в том числе, и из России), пассажиров, полицейских и многих других. Постоянно автор в них выступает от первого лица, а порой и участника событий, как бы ставя эксперименты, играя роль репортера, исследователя и аналитика. Он не только описывает каждый раз то, что показалось ему интересным, и, предполагаемо им, любопытным для читателя, но нередко морализует то, что им сказано, поскольку его присутствие — в индивидуальности описанного им, в том, что он выбирает из того, что оказывается в поле его зрения — чувствуется в любой его фразе, в том, как он говорит, как изображает того или иного человека, то или иное мероприятие, ту или иную сторону тогдашней берлинской жизни.

Сейчас некоторые из тем, которые затрагивал Йозеф Рот в своей журналистской деятельности, особенно его оценки того, что он видел и отмечал, как типичное в лицах, судьбах и обстоятельствах — оказываются на уровне прогнозов. И это указывает на то, что в будничном, как и во всем остальном, писатель видел не только настоящее, но настолько существенное, что выделенное им в публикации, как бы заглядывало в будущее. Будь то, к слову сказать, мысли о конкурсах красоты и не слишком успешной судьбе их участниц, разговор о рекламе (например, с участием живых людей, а тут же — и о человеке-рекламе, что стало, к сожалению, характерным для новой России нашего времени), о ночном редакторе газеты, криминальном репортере, литераторах и критиках литературы, как и о неизвестных артистах, ожидающих, что их заметят в толпе и пригласят сниматься в кино. Несомненно, что Йозеф Рот, каким его журналистика дана в книге «Берлин и окрестности», отобразил немецкий город во всех его ипостасях, так что, при чтении сборника возникает ощущение присутствия в том, что передано писателем почти безыскусно и просто, а на самом деле — почти гениально и небанально. И дело не в том, что уровень его текстов в литературном смысле достаточно высок, а в том, как он сказал о Берлине в каждом из тех текстов, числом в 51, которые вошли в его книгу.

Илья Абель
Автор Илья Абель

Стоит отметить и то, что книга снабжена большим количеством тщательно отобранных и к месту использованных черно-белых фотографий, порой с неизвестными именами авторов их. Они составляют с текстами Йозефа Рота единое целое, подтверждая правдивость его слов, дополняя их, вступая с ними в диалог, давая более ясное понимание того, о чем написано в этой книге. Наверное, в некотором смысле ее можно считать чем-то вроде путеводителя. Но такого качества и такого рода, когда прагматическая цель приобретает уровень совершенного и качественно иного, чем привычно исполнения.

Конечно же, «Берлин и окрестности» больше, чем путеводитель. И больше, чем страницы жизни одного из европейских городов. Именно из-за того, что писателю удалось адекватно и в меру художественного воспроизведения, индивидуальной манеры письма, таланта и мастерства передать своеобразие конкретного места проживания современников его, очевидно, что все то, что им сказано применительно к жизни Берлина, есть обобщение. И в той или иной мере может рассматриваться как синопсис, образ любого города континента в третье десятилетие двадцатого века. Вероятные и естественные отличия, связанные с менталитетом горожан и особенностями их национального уклада жизни не отменят, практически, то, что написал Йозеф Рот исключительно про Берлин. Поэтому избранное из его журналистики, имеющее прямое отношение к тому, что была в описываемое время немецкая столица, благодаря отбору материала и справедливости его интерпретации, вроде бы нейтральной, но постоянно личной и неравнодушной, является в теперешнем знакомстве с его книгой «Берлин и окрестности» тем, что касается всей Европы того периода времени. И потому статьи и очерки об одном городе ее, столь же интересные, сколь и познавательные, есть и повествование о Европе, о том, что было для нее обычным и новым тогда, в небольшой период напряженного, а потому драматического затишья. И именно об этом и говорил Йозеф Рот в газетных публикациях, которые есть литература и социология одновременно, документальная проза высшего качества, труд души и сердца, который обязательно находит отклик вне зависимости от того, что речь идет о давно прошедшем. Парадокс в том, что М. Рудницкий сумел так выбрать тексты писателя, что через них видно и нынешнее, сегодняшнее, о чем можно сожалеть, поскольку, в принципе, мало что изменилось. И потому сборник «Берлин и окрестности» есть в определенном смысле и зеркало, в котором, через давнее, отражается современное, ведь меняется только что-то внешнее в городах — архитектура, мода, реалии бытовые и что-то в том же роде. А в главном все остается по-прежнему. И как раз такой вневременной концепт Йозеф Рот и сделал содержанием своих журналистских выступлений, лаконичных, пронзительных и о чем-то нездешнем, как об идеале и вариациях его в том, что есть жизнь города, его круговерть, его суть, его — философия.

Илья Абель

Оставьте ответ

Ваш электронный адрес не будет опубликован.