ВНИМАНИЮ АВТОРОВ И ЧИТАТЕЛЕЙ САЙТА KONTINENT.ORG!

Литературно-художественный альманах "Новый Континент" после усовершенствования переехал на новый адрес - www.nkontinent.com

Начиная с 18 июля 2018 г., новые публикации будут публиковаться на новой современной платформе.

Дорогие авторы, Вы сможете найти любые публикации прошлых лет как на старом сайте (kontinent.org), который не прекращает своей работы, но меняет направленность и тематику, так и на новом.

ДО НОВЫХ ВСТРЕЧ И В ДОБРЫЙ СОВМЕСТНЫЙ ПУТЬ!

Владислав Кураш | Нонконформизм

Владислав Кураш
Владислав Кураш

Бухаю и пишу

Бухаю и пишу,
Пишу, бухаю и пишу,
Бухаю.
И на мгновенье забываю,
Что не дышу,
А только лишь вдыхаю
Какую-то загадочную смесь,
Волшебную невидимую смесь,
И смысл, мне кажется, лишь только в этом есть,
И потому бухаю.
Пишу, бухаю и пишу,
Бухаю
И тупо с болью в мышцах ощущаю,
Как серым отраженьем исчезаю
В бездонной глубине кривых зеркал.
Я от себя давно уже устал,
И потому бухаю,
И всё равно пишу,
И заливаю
Бухлом кривую пустоту,
И затыкаю
Пивными пробками глухую немоту.
И всё равно бухаю,
И всё равно пишу,
Бухаю и пишу.

Безумие

Бритвой режу ладони
Я в кровь.
Прыгаю на подоконник
И вновь
Не хочу соскользнуть я с карниза в бездонную высь,
Как однажды скользнула нелепая глупая жизнь.
Заливаю вином одиночество,
Не торопись
Оборвать надоевшую глупую скучную жизнь.
Листопадом беззвучных симфоний
Прыгаю на подоконник
И оттуда в бездонную высь,
Чтобы хоть на мгновение впрыгнуть в безумно безумную жизнь.

В прицеле

Я взлетаю с простреленной простыни,
Задержись на мгновение
И взгляни,
Как в прицеле я исчезаю,
И взлетаю, взлетаю, взлетаю.
Задержись на мгновение,
Не уходи,
Из навылет пробитой улыбкой груди
Липкой жижею жизнь вытекает,
И взлетает, взлетает, взлетает
Осторожно, тихонько и, не спеша,
В сердце раненная душа,
Растворяясь в небесном свинце,
Улетает.
На прикладе ещё один грубый рубец,
Досылаешь в патронник холодный свинец,
Ослепительным заревом мой силуэт
В окуляре прицела сгорает.
Загляни мне в глаза
Там уже больше нет
Ничего, всё вокруг исчезает.
Задержись на мгновенье в прицеле,
Прости.
Чёрным пеплом я в небо взлетаю.
Не держи, не рыдай, не кричи,
Отпусти.
Навсегда от тебя улетаю.

Что тебе рассказать

Я тебе расскажу, как за синей рекой,
На чужой стороне
Утром солнце встаёт,
Как шумит, разбиваясь о скалы, прибой
И в кипящей, искрящейся, пенной волне
Отражается звёзд золотой хоровод.

Я тебе расскажу, как порой на заре,
Там чужой соловей,
Заливаясь, поёт.
И, как спится там сладко в душистой траве
Под тенистою зеленью пышных ветвей,
Орошённых, прохладой струящихся вод.

Я тебе расскажу, как к подножию гор
С белоснежных вершин
Там приходит весна.
И, как белых фиалок безбрежный ковёр
На ладони долин
Расстилает она.

Я тебе расскажу, как люблю я тебя,
Как скучаю один
В этом райском саду,
И, как снится мне часто родная земля
И дубрава, и пруд,
И трава на лугу.

И, как ты в сарафане и белом платке
На дорогу украдкою
Смотришь в окно,
И, как тихо рыдаешь потом в уголке,
Занавески закрыв,
Чтоб не видел никто.

Я тебе рассказать мог бы много ещё,
Только жгут моё сердце
Слова-угольки
И в раю мне бывает порой нелегко,
От того,
Что с торбою мы так далеки.

Когда-нибудь мы встретимся с тобою

Я заблудился в языковом пространстве
И не найти мне дороги обратной,
Я так устал от далёких странствий,
Я не вернусь никогда, вероятно.

Я отправляю бумажные барки
К твоим берегам в треугольных конвертах,
Ты не сердись на меня за помарки,
Я научился быть откровенным.

По вечерам я учу эсперанто
И пью багасу в оливковой роще,
Твоё восторженное постоянство
Меня немного смущает, а, впрочем,
Я не прошу у судьбы подаяний
И не хочу начинать всё сначала,
Я так устал от больших расстояний
И всё равно по ночам у причала
Я жду, когда же рванёт с океана
И паруса затрепещут в отчаяньи
Я лишь боюсь, что в неведомых странах
Мы разминёмся с тобою случайно.

А за окном уж рассвет пламенеет
И облака вдаль бегут, как фрегаты,
Я с каждым днем понемногу старею,
А ты всё такая же, как когда-то.

Неприкаянный

Когда природа выплачется вдоволь
И сбросит пожелтевшую листву,
Я загляну в твоё окошко снова,
А ты отрежешь девичью косу
И раскраснеешься, как спелая рябина,
И улыбнёшься снежностью зимы,
И, словно в сказках, криком журавлиным
Вспорхнёшь над милым краешком земли.

И улетишь в неведомые дали,
Сквозь снег, сквозь лёд, сквозь злые холода,
Лишь через год напишешь, чтоб не ждали,
И не вернёшься больше никогда,

А я пропью последнюю рубаху
И брошусь в прорубь на краю зимы,
И где-то под затопленной корягой
Напьюсь студёной, как февраль, воды.

Природа будет весело смеяться,
Шуметь ручьями, шелестеть листвой,
И я со дна ей буду улыбаться
За то, что стала верной мне женой.

Нет более надежды и любви

Я, может быть, к тебе ещё вернусь,
Но лишь на несколько недолгих дней,
Какая-то неведомая грусть
Нахлынет с золотых полей.

И, окунувшись с головой в простор,
Я убегу, куда глаза глядят,
Я не бродяга, ни палач, ни вор,
Но нет уж мне пути назад.

Дубрав знакомые услышав голоса,
Я разревусь, как двадцать лет назад,
Печально улыбнутся небеса
И голубые мокрые глаза
Навек закроются в чужой степи
И места в них не будет синеве,
Лишь только жухлый полевой ковыль
Невольно будет помнить обо мне.

Тигровая шкура

Я брошу тигровую шкуру на пол
И ты упадёшь в её мягкие лапы,
И будешь мурлыкать и нежно царапать,
Как дикая кошка с Тибетских хребтов.

Когда по саванне проходят слоны
И клонится день в напряжении сонном,
Я наблюдаю при свете луны
Твои очертания на небосклоне.

Туманным созвездьем из детства спешит
Через Европу и через Сахару
Пустая, нелепая, глупая жизнь.
Тогда я был молод – теперь я уж старый.

В надёжный приют из тенистых шатров
Под бронзовой прелестью южных загаров
Мы убежим из чужих городов
К заваленной снегом Килиманджаро.

Я буду охотиться на обезьян,
А ты будешь ждать меня в нашей берлоге
И нежно царапаться по вечерам,
И тихо мурлыкать на шкуре тигровой.

Хулиганское

(подражание Есенину)

Распрощался с юностью кудрявой,
С зеленью молоденьких берёз,
По ночам зарёванный и пьяный
Под твоим окном скулю, как пёс.

Месяц с лошадиными глазами
Смотрит на тебя через окно.
Ничего не говори – я знаю,
Что меня не любишь ты давно.

И, умывшись горькими слезами,
Закружившись в карусели дней,
Матерными, пьяными стихами
Расскажу я о любви своей.

Как когда-то целовала нежно
В губы ароматом тополей,
Как ласкала кудри ветром снежным
С запорошенных, непаханых полей,

Как любила преданно и верно,
А потом забыла навсегда.
Оттого и стал таким я скверным,
Оттого и вся моя беда,

Оттого и пью теперь с ворами,
Оттого пишу теперь стихи
И с растрёпанными русыми кудрями,
И с глазами, что от слёз давно сухи,
Я читаю их бродягам в подворотнях
И под хохот проституток в кабаках.
Да, я стал теперь поэтом модным,
Хулиганы меня носят на руках.

Так пляши в развратном танце сука,
Соблазняй до одури в висках,
Но в моей груди тоска и скука
От любви, распятой на досках.

И тебе за это дам я в рожу,
Кровью вымазав и платье, и кулак.
И воткнут в живот мне финский ножик
Наконец в одной из пьяных драк.

Ну а если я не сдохну, всё же,
Брошенный на растерзанье псам,
То июльским вечером погожим
Удавлюсь верёвкою я сам.

И меня ты больше не увидишь,
И не вспомнишь больше никогда.
И на небе разноцветным дышлом
Засверкает радуги дуга.

Пусть дождями зарыдает осень,
Листьев золотом засыплет небеса,
Пусть в земле мне черви тело гложут,
Путаясь в кудрявых волосах.

Эрнсту

Научи меня воевать, Эрнест,
Так, как воевал ты сам,
Глядя смерти в глаза,
Я прошу тебя — научи.

Научи меня стрелять, Эрнест,
Из-за кипарисов по диким быкам,
С первого выстрела наповал,
Я прошу тебя — научи.

Научи меня писать, Эрнест,
Так, как писал ты сам,
Отдавая всю силу словам,
Я прошу тебя — научи.

Научи не прощать, Эрнест,
Ни предателям, ни врагам,
Не верить лживым слезам,
Я прошу тебя — научи.

Научи меня ненавидеть, Эрнест,
Для чего я не знаю сам,
Ненависть сжигает сердца,
Всё равно, прошу — научи.

Научи меня любить, Эрнест,
Так, как любил ты сам,
Поднимаясь от чувств к небесам
Я прошу тебя — научи.

Научи меня всему, Эрнест,
Всему-всему научи,
Только не молчи, Эрнест,
Я прошу тебя: не молчи.

Одалиска

Твои глаза – два лунных диска
Под звёздным небом покрывала,
Закрой их лучше, Одалиска,
Чтоб нагота нас не смущала.

Сегодня не хочу я слушать
Твоей Шахеризады сказки,
Ты лучше вылечи мне душу
Своею красотой и лаской,
Своею огненною страстью
И мёдом поцелуев нежных,
Плени меня своею властью
Под покрывалом без одежды.

Кровавым яблоком заката
Твоя улыбка пламенеет
Над минаретами Багдада.
И в моей сумрачной постели
В лучах божественной Ириды
На простыне под покрывалом
Цветут сады Семирамиды,
Где ты ни раз уже бывала.
И в час блаженства забывала
О горькой участи рабыни
Под куполом из покрывала,
Таким же, как и небо синим.

И лёгкой поступью неслышной
В лучах рассветных исчезала
И забывала всё, что было,
Чтоб ночью всё начать сначала.

Где ты теперь, моя Гетера?
С кем делишь кров и своё ложе?
Оставь в покое моё сердце,
Я ничего тебе не должен.

Дифирамб

Ты Дионису пела дифирамбы,
Лозою виноградною сплетая
Слова в двустопные хромые ямбы,
И в темноте ждала совсем нагая,
Укрывшись теплой шкурою козлиной,
Когда на небе запылают звезды
Над сонною Нисейскою долиной,
Сжигая пламенем туманов проседь,
Чтобы впустить в младое свое лоно
Весны, огнем цветущей, дуновенье
И с наслажденьем боль исторгнуть стоном,
И слиться с ней хотя бы на мгновенье.
Но Орион с толпой Гиад игривых
Разбудит день и всё проснётся разом,
И выползут из нор своих сатиры,
И сонм менад, невидимых для глаза,
Вспорхнет с ветвей многоголосым роем
Над белоснежною вершиной Нисы,
И хлынут все бурлящею волною
Встречать всегда хмельного Диониса.
Он явится, как гром с небес, сверкая
Огнем и светом, в алой колеснице,
Десницею своей провозглашая
Всем пробужденье утренней зарницы.
На голове его венец из винограда
И тирс в его руках плющом увитый,
А на осле в объятиях дриады
Старик Силен его учитель знаменитый.
Под звуки флейт, свирелей и тимпанов
Закружатся сатиры в дикой пляске,
Кружа менад от счастья полупьяных
И от любви, и поцелуев страстных.
И опрокинутся бездонные сосуды
В кувшины и на вспаханную землю,
И жизнью расцветёт весна повсюду,
И прорастёт оброненное семя
Любовью, счастьем, радостью земною,
Благоуханием природы юной,
Кудрявой виноградною лозою
И шелковистою травою тонкорунной.
И ты вплетёшь в златые свои кудри
Бутоны роз и гроздья винограда,
И маслом из олив и незабудок
Натрёшь себя, и утренней прохладой
По кронам эвкалиптов и платанов
Ты устремишься вслед за Дионисом,
И на мечах героев и тиранов
Ты засверкаешь радостью лучистой,
И вся сгоришь в своих лучах рассветных,
От счастья и любви к нему пылая,
А он пройдет и даже не заметит,
И никогда об этом не узнает.
И все ветра: Зефир, Борей и Нот
Развеют прах твой по долине Нисы,
И ты родишься ровно через год,
Чтоб вновь встречать хмельного Диониса.

Цветок зла

(подражание Бодлеру)

Ты слишком дурновата, чтобы быть
Красавицей, и слишком грубовата,
Чтобы прелестницею быть, но одного
Тебе достаточно лишь взгляда,
Чтоб страстью грязною и пагубной пленить
Иль ангела, иль демона, иль гада.

В твоих глазах бесовски колдовских
Желанная утеха и услада,
Бездонная, как ночь кошмарных снов,
И чёрная, как подземелья ада.
Для каждого, кто окунулся в них,
Иль ангела, иль демона, иль гада

Спасенья нет в плену твоих оков.
От жажды наслаждения до праха
Один лишь шаг. Но всякий в них готов,

Не думая, низринуться без страха,
Чтоб сгинуть там. И это ль не награда
Для ангела, для демона, для гада?

Очищение

(подражание Бодлеру)

Я цитрою своею доброту
Пытался пробудить в тебе, но тщетно
Искал я красоту в обличье бледном,
Греховную не замечая наготу.

Ты разжигала ядовитый тлен
В душе моей так скорбно безутешной;
И я мечтал попасть в порочный плен
Твоих желаний и капризов грешных.

А в эмпиреях падшая душа
Летала и просила о прощеньи
Средь ангелов полупрозрачной тенью,

От счастья и восторга трепеща,
Предчувствуя минуту очищенья.
Что может быть достойней восхищенья?

Амазонка

Там, где в небе маленькая дверца
Прячется от глаз в слоях озона,
Я тебе отдам частицу сердца,
Ты моя смешная Амазонка.
Дней прошедших сосчитать не в силах,
Сколько нам осталось Бог лишь знает,
Не жалею я о том, что было,
Не боюсь того, что ожидает.
Ты уж далеко теперь отсюда,
Понт Эвксинский греет твои руки
И двугорбые везут тебя верблюды
Прочь от городской дремотной скуки
И с тобой увозят моё сердце,
Полное надежды и печали.
Там, где в небе маленькая дверца,
Нас с тобою ангелы венчали.
Ты тогда была ещё девчонкой,
Грудь твою сожгли в огне щипцами,
Чтобы не мешала стрелам звонким
Пролетать под голубыми небесами.
Ты не знала жалости и страха,
Как волчица, шла по загнанному следу
И пьянела от любви в объятьях Вакха,
И в сраженьях за собой вела победу.
Но предательства продажная улыбка
Улыбнулась и набросила удавку.
И на вавилонском чёрном рынке
Там тебя купил купец из Дакки.
Ты моя смешная Амазонка,
Спи спокойно, ты свободна, Бог с тобою,
Ты вернёшь и царство и корону
Справедливости безжалостной рукою,
И когда-нибудь в зените своей славы
Вспомни обо мне в своих чертогах,
Вспомни, как нас ангелы венчали
В небесах у райского порога.

Попробуй понять себя

Армену Григоряну

Где бы ты ни был,
В джунглях или в саванне,
Или на мягком диване
В своём кабинете
С сигарой в зубах
Или с ромом в стакане,
Помни, мой друг, что где-то
На белом свете
Есть тот,
Кто всё это видит и знает,
Тот, кто за всё это в полном ответе.
А ещё есть тот,
Кто по ночам,
Глядя на звёздное небо,
Думает о самом главном
И просто мечтает.
Он тоже многое видит
И многое понимает.
А ещё есть тот,
Кто во сне летает,
Касаясь крылом звёздного неба,
И из-под купола наблюдает
За тем,
Как внизу копошатся букашки,
Карабкаясь друг на друга,
Как они лапками тянутся к свету,
Но свет их не греет
И не дарит надежды,
Свет безнадежно мерцает.
А ещё есть тот,
Кто, слоняясь по склону дня,
Пытается заглянуть в себя,
И думает, что многое увидит там,
И пытается себя понять,
И построить свой храм,
И хочет научиться жить, любя,
И просто любить,
Хочет научиться жить.
Всяких чудаков хватает на свете,
И, может быть,
Ты один из них,
Но об этом знает,
Лишь тот,
Кто за всё это в полном ответе,
Тот, кто за нами
Из-под небесного купола наблюдает.

Скрещенье судеб

Миле Машновой

Ты куришь опиум, а я курю гашиш
И от безделья заплетаю рифмы в банты,
Ты на груди моей материком лежишь
И над тобою держат горизонт атланты.

Ты на груди моей тихонечко сопишь
И в полумраке невесомость тонет,
Ты куришь опиум, а я люблю гашиш
И влажное тепло твоих ладоней.

Как ни беги, но от себя не убежишь
И лет прошедших не вернуть назад,
Ты куришь опиум, а я люблю гашиш
И губ твоих морфейный аромат.

Варшава, Харьков, Лиссабон, Париж,
Досадные пунктиры наших судеб,
Ты куришь опиум, а я курю гашиш
И думаю о том, что завтра будет.

А завтра будет снова та же жизнь
И больше ничего, увы, не будет,
Ты куришь опиум, а я курю гашиш,
Такое странное у нас скрещенье судеб.

Устал я жить в чужом краю

Миле Машновой

Мила,
Расскажи о том, как всё это было,
Расскажи о том, как сильно его ты любила,
Расскажи о том, как сильно тебя он любил,
Расскажи о том, каким красавцем он был,
Как коней на Днепр купать он водил,
Как быка кулаком валил,
Как на медведя один ходил,
Расскажи о том, как он силён был и смел,
Как голосисто пел,
Как в огонь на Купала скакал,
Как залихватски плясал,
Расскажи о том, как любил он тебя и ласкал,
Как жарко тебя обнимал,
И как сладко тебя целовал,
Расскажи о том, как вы сильно друг друга любили
И как долго и счастливо жили,
А потом, словно кто-то его подменил,
Расскажи о том, как он загулял и запил,
И как по пьяному, по-дурацки,
Его зарезали из-за шлюхи кабацкой,
Расскажи о том, как ты его хоронила,
На высоком кургане его могила,
Оттуда видны и Днепр, и Чёрного моря равнина,
И Полесье, и Карпатские горы, и вся Украина.
Мила,
Расскажи, почему ты его не простила,
Расскажи о том, как сильно его ты любила,
Расскажи о том, каким красавцем он был,
Расскажи о том, как сильно тебя он любил.

Оставьте ответ

Ваш электронный адрес не будет опубликован.