ВНИМАНИЮ АВТОРОВ И ЧИТАТЕЛЕЙ САЙТА KONTINENT.ORG!

Литературно-художественный альманах "Новый Континент" после усовершенствования переехал на новый адрес - www.nkontinent.com

Начиная с 18 июля 2018 г., новые публикации будут публиковаться на новой современной платформе.

Дорогие авторы, Вы сможете найти любые публикации прошлых лет как на старом сайте (kontinent.org), который не прекращает своей работы, но меняет направленность и тематику, так и на новом.

ДО НОВЫХ ВСТРЕЧ И В ДОБРЫЙ СОВМЕСТНЫЙ ПУТЬ!

Илья Абель. Театр и сестры Прозоровы

Из архива. Первая заметка

Илья Абель
Автор Илья Абель

В Московском театре «Около дома Станиславского» прошла премьера чеховских «Трех сестер» в постановке художественного руководителя этого театра Юрия Погребничко. Режиссер не в первый раз на протяжении нескольких десятилетий обращается именно к этой пьесе русского классика. И каждый раз это не то, чтобы принципиально новое прочтение, а отображение видения содержания драмы прошедшего времени в определенную историческую эпоху. А если учесть, что конец прошлого и начало нынешнего века в российской истории стали периодами напряженных событий и неоднозначных перемен, то каждый раз оказывалось, что у Погребничко чеховский текст становился в определенном смысле слова камертоном, тем, что было доминантой духовности и правды. Произошло это с новой постановкой «Трех сестер» в театре, которым руководит Юрий Погребничко. Правда, все-таки надо говорить и о том, что теперешнее обращение режиссера к драматургии Чехова приобрело в силу привходящих обстоятельств некоторые дополнительные нюансы и особенности. Во-первых, многие роли в этом спектакле, в том числе и заглавные, исполняют недавние выпускники курса, который вел Погребничко в Щукинском училище, а Алексей Шендрик, исполняющий в спектакле роль Андрея Прозорова, после окончания сезона дебютирует на сцене театра как режиссер своим дипломным спектаклем, будучи учеником Юрия Погребничко, как режиссер. Есть и юбилейный оттенок у этой режиссерской работы, ведь ее автору в этом году исполняется 70 лет, так что в определенном смысле именно «Три сестры», как непреходящее классическое наследие, есть то, на чем проверяется мастерство и режиссера, и актеров. Исходя из двух названных здесь моментов, следует считать, что новое-старое прочтение чеховской пьесы стало для Юрия Погребничко в некотором роде манифестом, аргументированным высказыванием в пользу такого театра, каким он занимается на протяжении своей нестандартной по событиям и вместе с тем цельной и последовательной творческой жизни. И поэтому первое, что поражает в спектакле, пожалуй, с самых первых реплик – это правда чувств и мыслей, соответствие происходящего на сцене тому, что было написано писателем в последние и самые яркие годы его короткой жизни. Несомненно, текст «Трех сестер» сокращен и в чем-то переосмыслен (Так, Наталья, невеста, а потом жена Андрея Прозорова, знакомя гостей с домом, рассказывает не о доме вообще, а о том самом здании, который переоборудован под зрительный зал после того, как основная сцена театра пропала из-за пожара; в спектакле сразу два артиста поочередно исполняют роль Вершинина и это не воспринимается неоправданной рецензией, более того, даже кратковременное появление артисток, играющих трех сестер в перспективе, тоже вполне правомерно, как и включение в ткань спектакля песен русской эмиграции и Гражданской войны в России).

У известного английского драматурга двадцатого века за два года до рождения Юрия Погребничко появилась популярная на театре пьеса «Время и семья Конвей». Интересна она была тем, что драматург неординарно использовал прием театральной, житейской перспективы – он смешал времена, соединив прошлое с будущим, сделав и то, и другое настоящим. Члены семьи Конвей вдруг проживают, как печальном сне то, что ожидает их через какое-то время, а потом оказываются в своем времени, но с памятью о том, что им так явно и страшно предвещено. Юрий Погребничко поставил пьесу не о прошлом, которое играется, как сегодняшнее, в чем есть заведомая искусственность. И что, на самом деле, мешает всерьез воспринимать мысли и слезы сестер Прозоровых, печали и разочарования всех без исключения персонажей «Трех сестер». Он действительно смог воссоздать на небольшой сцене то время, ту эпоху, которая безвозвратно ушла и есть поэтому то ли сон, то ли морок, то ли фантазия о «серебряном веке». Режиссура здесь кажется несколько безыскусственной и прямолинейно, от начала до конца спектакль похож на самодеятельный спектакль, который хотели сыграть героини пьесы в пользу погорельцев. Но и пожар, о котором сказано было во второй части» Трех сестер», и спектакль, который создается после трагедии – это и история театра «Около дома Станиславского», который обстоятельства, описанные в пьесе Чеховым, пережил в начале века нынешнего. И боль от этого свежа и явна, как котлован, который остался на месте основной сцены театра. Погребничко сознательно делает ставку на молодых актеров, которые в классической драматургии лишены штампов, поэтому то, о чем говорят и от чего страдают их герои, вероятно, может быть близко и им самим. Здесь есть та мера искренности и чистоты, которую редко встретишь, поскольку обычно Чехова ставят добротно и основательно. И из-за этого уходит из его произведений ностальгическая нота, та естественность переживаний, которая свойственна персонажам его драматургии. Это именно «оптимистическое горе», как отозвался о спектакле «Три сестры» один из первых зрителей постановке в Московском художественном театре. Но это и то, что говорил о пьесе и спектакле Горький –«музыка, а не игра». Погребничко поставил «Трех сестер» подобно старомодной итальянской опере, где нет котурнов и красования собой в ариях, где есть разговорная интонация, пусть и чуть утрированная в духе декадентства, и такая простота изложения материала, которую не приходилось видеть в известных постановках данной пьесы у других режиссеров, как бы ни были успешны те или иные версии этой пьесы на столичной сцене. Внутренняя напряженность действия такова, что впечатление от увиденного не хочется прерывать антрактом. Но и в антракте на сцене что-то происходит, так что и перерыв не становится прерыванием действия, что создает очень целостное и емкое впечатление о том, что написал Чехов. Причем, не только в названном произведении. Да, Юрий Погребничко очень чутко и последовательно сократил некоторые фрагменты «Трех сестер», сделал спектакль камерным и безусловно выразительным. Камерность используемого текста соотносима с камерностью сцены, которая близко располагается от зрителей, что предполагает правду и ничего, кроме правды. И прежде всего, мыслей и содержательности в каждой реплике. Очевидно, что режиссер выделил в рассказанной Чеховым истории не только судьбы трех сестер, что проведено виртуозно и осмысленно до мельчайшего жеста и интонации, а и показал поколение, о котором написана эта пьеса, и то, что их ожидало потом, что известно по отечественной истории, и что сейчас, к счастью, теряет статус отчужденности и неприятия. То, что сокращено в тексте, играется паузами, интонациями, включенными в ткань спектакля песнями (особые слова в сторону Егора Павлова и Александры Тюфтей, которые исполняют песни Гражданской войны так. как они могли бы звучать в свое время.)

По сути «Три сестры» у Погребничко вышли произведением экзистенциальным и концептуальным, такими, собственно говоря, какими они и были задуманы, скорее всего автором. То есть текст в данном случае лишен, к счастью, налета хрестоматийности, что нередко делало его тяжеловесным и каким-то устаревшим, тем, что интересно в качестве раритета или явления давно признанного в таковом качестве. Артисты, в полном соответствии с жанром как бы, именно как бы самодеятельного спектакля представляют своих героев так раскованно и достоверно, как будто они в реальности проживают перед небольшим амфитеатром в несколько рядов кусок своей жизни, которая оказалась бытием, если смотреть на нее с исторической памятью сегодняшнего мировосприятия. Наверное, это одна из лучших постановок Чехова и «Трех сестер», в частности, еще и потому, что при заведомой лаконичности своей обращает внимание и на другие произведения писателя. Каждая из звучащих в спектакле реплик произносится так истинно и честно, что за ней слышишь то, что известно по прозе Чехова. по его письмам и записным книжкам. Это какая-то особая мера правдоподобия, когда, оставаясь театром, и при этом в полном соответствии с «системой Станиславского», театр задает такую степень преодоления условности, какая уже представляется почти недостижимой. В связи с этим можно вспомнить о и спектаклях Петра Фоменко, и о том, как уникально работает с актерами Евгений Каменькович, когда совершенство, как результат титанического труда, выглядит в окончательном виде как осознанная свобода и импровизация. Однако, Погребничко, при всей внимательности к тексту пьесы. при всем своем мастерстве владения режиссурой. поставил спектакль ясный, точный, органичный и блистательный. Достоинство его состоит и в том, что происходящее есть ансамблевое действие. У каждого из актеров есть маленький бенефис – то танцевальный выход Федотика (Никита Логинов), то короткие реплики Родэ (Александр Орав), то короткие появления на сцене Анны Егоровой, которая играет в Анфисе не старость, а знак дома Прозоровых и их странной и неустроенной жизни. Замечательны Илья Окс (Тузенбах), Виталий Степанов (Соленый). А чего стоят выходы как бы из-зала Ферапонта, которого играет такой театрально отмеченный человек, как Константин Желдин, привносящий в спектакль ноту театра на Таганке и умение в нескольких репликах показать характер. Смотря этот спектакль понимаешь, что, действительно, нет маленьких ролей, потому что есть актеры, которые вне зависимости от опыта и многого другого, играют их так, что они запоминаются, выражая в себе характер и самобытность. И то, например, что Вершинина, как уже отмечалось выше. играют два артиста – Владимир Храбров и Владимир Богданов – оказывается столь же оправданно, как появление в лаконичных эпизодах Татьяны Лосевой, Лили Загорской, Лики Добрянской, которые в своих платьях-шинелях играют тех же трех сестер, которые подробно выписаны были Чеховым, но смотрящих на свою же жизнь, как на трогательный и немного наивный спектакль, то есть и здесь четко и последовательно проводится прием ретроспективы и перспективы, которые сходятся в одно место и в одно время, который сталь композиционным стержнем этой безусловно удачной постановки классики на столичной сцене.

Если говорить об основных персонажах спектакля, вокруг которых и развивается все происходящее на сцене, то все они, по сути, говорят об одном и том же. И Андрей Прозоров (Алексей Шендрик), и его сестры – Ольга (Марьяна Кирсанова), Ирина (Мария Погребничко), Маша (Элен Касьяник), а также Кулагин, муж Маши (Юрий Павлов) – говорят о том. что жизнь не удалась, что приходится жить так, как надо, а не так, как хочется, что надо подстраивать себя ради карьеры, общественного мнения, просто душевного спокойствия. И получается, что декларации о конформизме, которые произносят эти персонажи, как и Чебутыкин (Сергей Каплунов), звучат очень пронзительно, поскольку касаются не того что было или есть, не только злободневности, а чего-то вечного и, наверное, недостижимого. И, в результате, выходит, что пьеса «Три сестры» не только о том, что в таком роде вряд ли когда-нибудь возвратиться, но и о том, что должно быть в идеале. Не случайно, что и сестры Прозоровы, и Наталья, ставшая женой их брата, одеты в немыслимо красивые белые платья (сценография и костюмы Надежды Бахваловой), как невесты, как фарфоровые куклы, Изысканные в своей хрупкости и некоторой отдаленной, отстранённой и невозвратимой манерности и самодостаточности.

Однако, заметим, что Погребничко в «Трех сестрах» воспроизвел не ностальгические только экзерсисы и мотивы, а нечто большее – букву и дух эпохи, которая завершилась и разрешилась революцией и всем, что за ней последовало, и которая, по существу, так и не прошла, о чем можно судить по неослабевающему интересу к ней сейчас, когда преодолены препятствия для адекватного восприятия прошедших времен и событий. Но «Три сестры» Погребничко спектакль не только исторический, хотя некоторая, вполне достаточная и умеренно-органичная публицистичность, есть в этом волнующем повествовании. Попросту говоря, надо без обиняков признать, что режиссер и на сей раз поставил спектакль прежде всего именно чеховский, где заметны и пиетет перед автором пьесы, и умение передать основные его идеи, тут изложенные так, что они выглядеть актуально без дополнительных эффектов и каких-то сценических подпорок. И это, несомненно, заслуженный и подлинный успех театра, как единого целого.

Илья Абель

Оставьте ответ

Ваш электронный адрес не будет опубликован.