ВНИМАНИЮ АВТОРОВ И ЧИТАТЕЛЕЙ САЙТА KONTINENT.ORG!

Литературно-художественный альманах "Новый Континент" после усовершенствования переехал на новый адрес - www.nkontinent.com

Начиная с 18 июля 2018 г., новые публикации будут публиковаться на новой современной платформе.

Дорогие авторы, Вы сможете найти любые публикации прошлых лет как на старом сайте (kontinent.org), который не прекращает своей работы, но меняет направленность и тематику, так и на новом.

ДО НОВЫХ ВСТРЕЧ И В ДОБРЫЙ СОВМЕСТНЫЙ ПУТЬ!

Финишная прямая

– О, это ужасно! – пробормотал он, опуская крепкую лысую голову и не стараясь понять, что именно ужасно…
Бунин. Господин из Сан-Франциско

Иван Бунин. 1901 год
Иван Бунин. 1901 год

Уход из жизни этого хрестоматийно известного литературного героя для читателей и прошлого и нынешнего века так и осталась загадочным событием: то ли слишком тугой был воротничок рубашки, то ли сказалась усталость от переезда из Нового Света в Старый Свет, то ли уже преклонный возраст дал о себе знать – или все вместе взятое привело к тому, что бизнесмен, собравшийся после долгого ожидания провести два года в свое удовольствие с женой и дочерью вдруг умер в библиотеке каприйского отеля, что-то прочитав в газете. И вот вместо исполнения давний ожиданий – возвращение в Америку, но уже в грязном трюме корабля в качестве мертвеца.

Но, может быть, перечисленные выше причины были только фоном, на котором так стремительно и внешне немотивированно разыгралась эта житейская трагедия, нарушившая все планы главного героя и его близких. Собственно говоря, безымянный американец из бунинского рассказа, умерев, стал тем, кем и был при жизни – неприметным и обыкновенным человеком. Собственно говоря, само путешествие должно было как-то компенсировать для него эту незаметность, закомплексованность, машинальность в семейной жизни, психологический дискомфорт из-за того, что ему не очень легко ощущать себя равным в ряду людей его круга. Подобно герою Чехова из рассказа» Человек в футляре» этот человек обрел полное успокоение и спокойствие от суеты, только уйдя из мирской жизни. Ему очень важно было ощущать себя богатым и способным на многое. И трансатлантический круиз всем, что входило в его программу в качестве досуга пассажиров и их увеселения, давал американцу возможность справиться со своей застарелой жаждой быть таким, как все, позволить себе наконец-то то, что рядом с ним позволяли себе другие без особых усилий и трудностей. Да и кругосветное продолжительное путешествие ему нужно было только для того, чтобы и в собственных глазах, и во мнении окружающих показать, что он не хуже других, что ждал столько лет своего звездного часа и экономил ради этого на многом вовсе не зря.

В его кругу принято было ездить на другой континент, и он собрался в путь, хотя для его здоровья, как показали события, связанные с переездом, такая длительная морская прогулка была не совсем безопасно. Кроме того, он, что называется, дорвавшись до имитации благополучия, был так старателен во всем, что должно было свидетельствовать об его достатке и здоровье, что буквально и физически истязал себя, чтобы выглядеть молодцом и богачом. И жену с дочерью взял в поездку не потому, что очень хотел этого, а что бы они своим присутствием показывали полноту его богатства и умение пользоваться роскошью по полной программе. (Скорее всего, ни жену, ни дочь господин из Сан-Франциско не любил. Ему хватало легких и необязательных интрижек на стороне, если говорить о любви, а незамужняя дочь могла казаться ему обузой, поскольку еще не смогла удачно выйти замуж в интересах бизнеса своего отца, если говорить о родительских чувствах и о воспитании.)

Ему и до того не свойствен был пуританизм. И до путешествия ему не нужно было себе отказывать в том, что казалось американцу приемлемым и правильным в его положении. Жена и дочь, наверное, терпели стоически его равнодушие, его постоянную занятость работой, его эгоизм и умение так поставить себя, чтобы оказаться в центре внимания близких людей. То есть жена и дочь для него становились фоном для самоутверждения, а потом – в пути они нужны были уже в качестве его тени на пиру жизни, который герой рассказа устроил сам для себя, осуществив типично американскую мечту. Он делал все, чтобы выглядеть моложе и раскованнее своих лет. И в этом было нечто от мании величия, от аномалии поведении, поскольку его целеустремленность в желании быть постоянно на виду, в страсти всем прелестям круизной жизни отдать должное равносильна была чему-то вроде бреда.

Он жил в осуществлении своих мечтаний, как будто забыв о реальности. Иллюзия праздника не оставляла его ни на мгновение. И он буквально купался в своей самодостаточности, как победитель соревнования переживает минуты славы. Но десятилетия подготовки к путешествию разрешились трагедией, потому что чересчур стремительно, целеустремленно и прямолинейно американец перешел из состояния ожидания в состояния исполнения давно задуманного. Ему не удалось сдержать собственных эмоций, его захватила наивная и чуть ли ни детская радость от того, что ему доступно чуть ли не все. Чем далее, тем более ему удавалось вживаться в роль, которая стала для него идеей-фикс. И вот на самом взлете, именно тогда, когда господин из Сан-Франциско оказался в Италии, то есть в самом начале европейского турне его немногочисленной семьи, он умирает при странных обстоятельствах и таким трагическим аккордом завершается так и не продолжившаяся поездка, ведь смерть изменила все настолько явно и банально, что ничего уже изменить было нельзя.

Бунин бесстрастно описывает, каковым оказалось возвращение его героя назад – в ящике из-под напитков, который еле довезли до берега, а потом дважды перегружали с парохода на пароход. Американец был настолько уверен в том, что все получится замечательно, что о таком финале путешествия не мог даже предполагать. А смерть его внесла коррективы не только в план поездки, но и в реальную жизнь его жены и дочери, которые в связи с нею испытали много унижений и не знали, что их ждет в городе, из которого они не так давно отправились в вояж. Дело не в отсутствии проницательности и самомнении у американца. Просто до приезда на Капри все будто бы развивалось в точном соответствии с его планами и, казалось, ничто не сможет их нарушить. Герой рассказа настолько был уверен в том, что ему и далее будет сопутствовать удача, что забыл о чувстве риска, о законах самосохранения, о том, что при всем его богатстве он уже не столь молод и крепок физически, как бы ему хотелось думать и как ему хотелось, чтобы считали о нем окружающие.

Бунин безжалостно показывает немощь американца как бы через восприятие других обитателей первого класса, кому он мог казаться нелепым и смешным человеком, еще более комичным и пожилым в своем усердии не отставать от других в забавах и удовольствиях, купленных за деньги. Всю жизнь он играл некую роль, которая принималась им, как правильная. Эта роль поддерживала его в трудные минуты, помогала справиться с неприятностями в бизнесе, став фетишем и символом веры. Ему хотелось, собственно говоря, быть всего лишь счастливым и он, как мог, стремился к осуществлению своей мечты. А тогда, когда чаемое им стало достижимым, он пустился во все тяжкие, чтобы и в этом убедить себя и других, что ради такого представления о счастье стоило ждать и надеяться на реализацию запланированного когда-то. Ему даже не могло прийти в голову при его самоуверенности, что взятая им на себя роль – чужая маска, пародия, нечто чужеродное для него. И поэтому убийственное при своем воплощении в жизнь, что и доказала его смерть в провинциальной гостинице далеко от дома.

В Сан-Франциско американец, несмотря на все свои усилия, вернулся все-таки побежденным. И поэтому все его усилия потерпели крах, неудача, которая преследовала его постоянно, если не всю жизнь, настигла героя рассказа в час триумфа и стала страшной судьбой для его семьи. Ему надо было постоянно изображать, что он достоин уважения, что он необычный человек, что он может достичь чего-то не хуже других, а все его усилия в буквальном смысле слова пошли прахом, потому что слишком высока была ставка в игре с удачей и он поставил не на то, что действительно заслуживало внимания. В глубине души американцу трудно было пережить и преодолеть комплекс неполноценности, который не давал ему покоя изо дня в день. Он смог убедить себя, что дорога в Старый Свет откроет ему возможность подняться выше во мнении авторитетных для него людей. И в этом его главная ошибка, ведь для того, чтобы справиться со своими комплексами не всегда уместно куда-то уезжать, если комплексы остаются в душе непобежденными. Победу над своими страхами и собственной неуспокоенностью американец хотел заменить внешними атрибутами благосостояния и уверенности в своих силах, поэтому при первой же досадной случайности, которая показала эфемерность такого благополучия, все сразу же рассыпалось без возможности собрать гармоничное целое.

Можно утверждать, что как только господин из Сан-Франциско придумал будущее кругосветное путешествие, он подписал себе смертный приговор. И потому, что цель здесь не оправдывала средства. И потому, что от самого себя он так и не мог никуда убежать, хотя очень желал этого и к подобному стремился всеми силами души и тела, всем, что было в его распоряжении, если говорить о финансовом обеспечении такой дорогостоящей поездки. Физически, психологически взятая им на себя ноша оказалась чрезмерной.

Нельзя сказать, что герой бунинского рассказа не отдавал себе отчет в том, что влезает в несколько легкомысленную и нелегкую авантюру. Пожалуй, ему хватало практицизма, чтобы понять, что в дороге ему будет непросто. Но перед ним маячила перспектива стать солиднее и презентабельнее в собственных глазах, ради чего он и предпринял все, что и привело его к драматической и закономерной развязке. Самоотречение обернулось смертью, выигрыш – проигрышем, а потребность стать над слабостями привела к полному фиаско. Это был провал и поражение по всем статьям, как ни жаль говорить так об ушедшем из жизни человеке.

В связи с этим рассказом можно вспомнить гоголевскую повесть» Записки сумасшедшего», в которой чиновник низшего разряда без всяких оснований мечтает жениться на генеральской дочери, что приводит его к помешательству и заключению в дом умалишенных. По сути страсть американца из рассказа Бунина ничем не отличается от матримониальных планов русского чиновника, поскольку в основе того и другого – неправильные цели и восприятие невозможного за действительное.

Проблема в том, что какие бы усилия американец ни прилагал, у него в данной ситуации ничего положительного не получилось, поскольку им потеряно было и чувство меры, ощущение постепенности и последовательности происходящего. Он поставил все на себя, как на скаковую лошадь, но не выдержал при всем азарте гонки ее напряжения, и сошел с дистанции, дойдя совсем до другого финиша, чем это предполагалось. И все потому, что увлекся, превысил норму допустимого в демонстрации самого себя и своей успешности. Да к тому же характерные для него упрямство и педантизм, которые здесь только усугубили дело и ускорили приближение смерти. Он как бы заранее исключил, вычеркнул себя из жизни, готовясь к поездке на другой конец земли, по сути растянул пытку надолго. Он не то, чтобы заигрался, а просто поставил не на тот козырь, обманулся в ожиданиях и вдруг понял, что все, о чем так страстно и терпеливо думал все предшествующие годы – суета и не стоило таких тяжких усилий по подготовке поездки.

Строки из газетной публикации, о чем бы они ни были – о событиях Первой мировой войны, которая грубо вмешалась в жизнь государств и в частную жизнь; о том, что его фирма потерпела крах или о том, что его предали компаньоны, как о чем-то еще – разбили надежду американца на то, что ему удастся стать другим, новым и свободным от комплексов и фобий человеком. И после этого ему уже не имело смысла жить, что мгновенным сознанием поразило его сознание, лишило жизни тело, став художественным доказательством того, что как бы ни хотелось человеку – не все зависит от его воли и настойчивости. А для гордыни можно было найти более достойное и естественное применение. Вот о чем, возможно, и написан был рассказ «Господин из Сан-Франциско», так любимый самим автором и в чем-то ставший вершиной его творчества и завещанием, если иметь в виду не только работу над текстом до последних месяцев жизни Бунина, а и то, что в блистательной и емкой форме произведения выразилось возвышенное и общечеловеческое содержание.

Илья Абель

Оставьте ответ

Ваш электронный адрес не будет опубликован.