ВНИМАНИЮ АВТОРОВ И ЧИТАТЕЛЕЙ САЙТА KONTINENT.ORG!

Литературно-художественный альманах "Новый Континент" после усовершенствования переехал на новый адрес - www.nkontinent.com

Начиная с 18 июля 2018 г., новые публикации будут публиковаться на новой современной платформе.

Дорогие авторы, Вы сможете найти любые публикации прошлых лет как на старом сайте (kontinent.org), который не прекращает своей работы, но меняет направленность и тематику, так и на новом.

ДО НОВЫХ ВСТРЕЧ И В ДОБРЫЙ СОВМЕСТНЫЙ ПУТЬ!

Соломон Воложин | Ультравантюра

Совершенно пронзительные (для меня) слова о конце Посвящения «Полтавы» Пушкина…

Узнай по крайней мере звуки,
Бывало, милые тебе –
И думай, что во дни разлуки,
В моей изменчивой судьбе,
Твоя печальная пустыня,
Последний звук твоих речей
Одно сокровище, святыня,
Одна любовь души моей.

«…попробуйте, вставьте «когда-то» вместо «бывало», прочтите: «Узнай, по крайней мере, звуки, / Когда-то милые тебе». Что ж – звуки налицо, да не те: осекся голос, заглохла музыка. «Бывало» и «милые» согласованы были звуком, а теперь согласованности нет. Когда рождается поэзия, когда душа «трепещет и звучит и ищет, как во сне, излиться наконец свободным проявленьем», свобода этого проявленья ограничена бывает у подлинных поэтов его совершенством (по суду самого поэта), а совершенство зависит от того, найдет ли ищущая душа полноту звукосмыслового воплощения для своего «трепета», своего «лирического волненья». Если нужные звуки найдены, они незаменимы, и каждое вла–вла [«Сердитый влаги властелин»], каждое «бывало» вместо «когда-то» тут попадает на учет» (Вейдле. https://profilib.com/chtenie/103548/v-veydle-embriologiya-poezii-26.php).

Объясню, почему пронзительные.

Этот Вейдле, точнее его «Эмбриология поэзии», есть сплошной укор мне. Он доказывает – такое впечатление – что есть поэтичность сама по себе. Ну так я его понял. И да простится мне, если я ошибся. Поэтичность, мол, видна в крошечных отрывках. Как в этом вот «Бывало милые…».

Я же стою на том, что, образно, в каждой капле есть вкус целого моря. Для чего конкретное произведение создано, то тоже конкретное и чувствуется в каждой капле. Подсознаниями автора и восприемника чувствуется. И в соседних по времени создания произведениях где-то та же конкретика подсознаниями чувствуется. Пока тип идеала (обязательно подсознательного) не сменится. Тогда и конкретика сменится.

Так вот я хочу свести это «Бывало, милые…» к подсознательному идеалу Пушкина, когда он – в страшном возбуждении – сочинял «Полтаву».

Соломон Воложин
Автор Соломон Воложин

Что говорит «Летопись жизни и творчества Пушкина» о «Полтаве» и любовях?

 «1828. Апрель, 5. Четверг. Начало работы над поэмой Полтава. Оставив чистую страницу после «Альбома Онегина», Пушкин поставил на л. 12 дату: «5 Апр<еля>» и в два столбца на л. 12–13 записал историческое вступление к поэме, которое в ходе работы перенесено в I песнь «Полтавы» (стихи 138–159) и частично в I I I песнь» (Летопись жизни и творчества Пушкина. Т. 2. С. 368).

«1928. Май, 1…до 9 (?). Среди черновиков поэмы «Полтава» Пушкин чертит анаграммы: «Eli Eninelo», «ettenna eninelo», «eninelo ettenna», «Olenina», «Annette», a выше этого имени – свою фамилию «Pouchkine»» (Там же. С. 380).

«1828. Август, 19… стихи к поэме «Полтава» (16–19, песнь первая, и далее), содержащие поэтическую разработку портрета героини (еще с именем Наталья)» (Там же. С. 409).

«1828. Август, после 19 (?)… портреты Н.Д. Киселева [соперник Пушкина в его видах на Анну Оленину] и М.С. Лунина (?) [декабрист], а также стихи 30–34 первой песни Полтавы, в которых найдены имя и образ героини; в дальнейшем работа над поэмой шла напряженно и быстро, без значительных перерывов» (Там же. С. 410).

«1928. Август (?) Среди… стихов первой песни «Полтавы» – портрет Елизаветы Михайловны Хитрово [женщины, на 16 лет его старше и, по-видимому, безнадёжно влюблённой в Пушкина; как Мария в старого Мазепу?]» (Там же. С. 414).

 «1828. Сентябрь, до 25. Среди черновиков поэмы «Полтава » много рисунков: портреты А.Ф. Закревской, А.А. Олениной [на ней Пушкин хотел жениться, неудачно], М.Н. Волконской [ей, поехавшей в Сибирь к мужу-декабристу, написано Посвящение «Полтавы»; он в неё, почти ещё девочку, был когда-то влюблён], Вольтера, Наполеона, А.П. Ермолова, Кочубея и Мазепы, автопортрет; животные и птицы, пейзажи и предметы. Особое место занимает серия рисунков к эпизоду казни (л. 39 об., 40, 44 об.), которая является не просто иллюстрацией к тексту, но перекликается с первым «декабристским» рисунком Пушкина (на л. 37 третьей масонской тетради), здесь Пушкин зафиксировал конкретные детали казни декабристов: виселицу с пятью фигурами повешенных, балахоны и колпаки на осужденных, нагрудные доски, связанные руки и ноги.

Сентябрь, ок. 25 (?). Пушкин начинает работу над созданием белового варианта поэмы Полтава, которая продлится до 16 октября (см.)» (Летопись жизни и творчества Пушкина. Т. 2. С. 418).

Из другого места:

«…переправил… на «одна любовь», поставил знак окончания текста и дату: «27 окт. 1828 Малинники». Работа завершилась…

Очевидно, что в момент работы над посвящением в сознании Пушкина мелькала Сибирь именно как место пребывания той, кого он зашифровал заглавием «Тебе», одновременно и безусловно прикровенным для читателей, и намекающим на реально-интимное содержание текста для автора. Нельзя сомневаться, что конкретным содержанием этого «ты» мог быть лишь образ М. Н. Волконской» (Лотман. http://scicenter.online/poeziya/posvyaschenie-poltavyi-12623.html).

На Пушкина накатило раздвоение: стыд, что отошёл от декабристов (задолго до восстания), и гнев на них, несуразных по отношению к ходу Истории, любовь к ним, свободолюбивым (и как эхо – от неудавшейся женитьбы-конца-свободы – любовь к Марии Волконской), и негодование за их волюнтаризм (негодование, сорванное на образе Мазепы, соблазнившем свою Марию).

Так вот память о былой любви к Марии Волконской и романтизму звучит в словах: «Бывало, милые тебе».

А ведь Мария и в юности и позже была где-то не права (как Вейдле), подсмеиваясь над влюблённостью в неё Пушкина: «Как поэт он считал своим долгом быть влюблённым во всех хорошеньких женщин и молодых девушек, с которыми встречался. В сущности, он обожал только свою музу и поэтизировал все, что видел» (http://www.hrono.ru/biograf/bio_we/volkonska_mn.php).

Нет! Пушкин её, юную, в Крыму, в жизни, может, и не любил. Но после её героического отъезда в Сибирь… его якобы к ней любовь пригодилась «Полтаве».

«Именно усиление до предела антиромантических тенденций [в собственно поэме] вызывало к жизни частичную реставрацию романтизма «на параллельных рельсах» [в Посвящении]» (Лотман).

Раздрай в душе потребовал усиления каждой стороны раздрая, и он смог «поверить» (Лотман) в свою романтически-вечную любовь к Марии. И – «Когда‑то» ему под руку не попалось, а попалось «Бывало».

Теперь судите, самообманулся ли я.

Поэт всегда разгорячается от напора своего подсознательного идеала (не беда, что здесь он разгорячился из-за внезапного раздрая между давно отвергнутым было романтизмом и практикуемым уже несколько лет реализмом). Душа от этого «»трепещет и звучит и ищет, как во сне»». И такое случается при любом идеале.

Типов идеалов (прошу принять на веру) шесть. Так если б их было два… То математическую аналогию поэтичности по Вейдле составил бы большой модуль величины, независимый от знака величины (+ или ̶). А математическую аналогию непоэтичности – малый модуль величины.

Но величина в реальности не существует без знака перед нею (+ или ̶). Не существует в реальности и поэтичность по Вейдле. Она всегда – с конкретикой, связывающей её с одним из шести типов идеалов.

Если бы директором был я, я б запретил применять словосочетание «художественные средства». Ибо они как абстракции не существуют. Не существует музыкальность стиха. Не музыкальность в «Бывало, милые тебе» «Полтавы», а выражение интимности, необходимое для внезапного минутного позитива к романтизму матёрого реалиста. Или иначе можно сказать. Средство является художественным только тогда, когда подсознание восприемника чует связь между ним, средством, и подсознательным идеалом автора. Если последнего нет, не радует ничто. Вот Вяземский рифмоплётствует, жалуясь на трудность этого дела:

Хочу ль сказать, к кому был Феб из русских ласков, –
Державин рвётся в стих, а втащится Херасков.

И вот Пушкин даёт ему отповедь:

«Читал сегодня послание Вяземского к Жуковскому. Смелость, сила, ум и резкость; но что за звуки! «Кому был Феб из русских ласков». Неожиданная рифма Херасков не примиряет меня с такой какофонией» (Вейдле. https://profilib.com/chtenie/103548/v-veydle-embriologiya-poezii-25.php).

Так не верьте и Пушкину. Не какофония ему не понравилась, а отсутствие художественности, не чуялся подсознательный идеал автора. Именно идеал. Потому что Вяземский не сознанием добыл повтор «сск – ск». Он себя взвинтил на сочинительство стихов. А там обязательно (если стихи не совсем примитивные), кроме рифм, есть повторы согласных. И. Срабатывает установка. А та – явление подсознательное. И – понеслось: ритмизированное и рифмованное нечто да ещё и с внерифменными повторами.

Соломон Воложин

Оставьте ответ

Ваш электронный адрес не будет опубликован.