Я СНАРЯЖУ СКАЗАНИЙ КАРАВАН…
Владимир Берязев
Владимир Алексеевич Берязев (род. 1959 г.) — поэт, эссеист, переводчик, публицист. Автор многих поэтических сборников, романа в стихах. Публиковался в журналах, альманахах и антологиях России и зарубежья. Стихи Берязева входят в школьную хрестоматию «Шедевры русской поэзии второй половины XX-го века». Главный редактор журнала «Сибирские огни», секретарь правления Союза Писателей России. Награждён премией им. Константина Симонова за поэму «Псковский десант» (2009 г.), премией «Белуха» (Алтай, 2010 г.) и в том же году специальным призом международной премии Максимилиана Волошина за книгу «Ангел расстояния» (Коктебель). В январе 2013 г. стал лауреатом премии «Литературной газеты» имени Антона Дельвига.
* * *
Если чиркнуть о небо синицей,
То проклюнется солнечный луч
И осыплется, свеж и скрипуч,
Снег с упругой февральской страницы.
Эй, не вырони ключ у крыльца,
Рыжий смайлик читая с лица!
* * *
Я уехал от нашего Бога,
Я покинул родимый барак,
Я не помню, чем пахнет эпоха
И почем оскверняемый прах.
Берег рухнувший мне не помеха.
Крики гордые — мне не указ.
Я уехал от красного смеха
И от злого безмолвия масс.
Отломи мне, чужбина, для пробы —
Неба, хлеба и тьмы кабака,
Дай спросить у царевны Европы
Про горячую спину быка.
Пусть же снова Летейские воды
Тронут русских стихов колесо.
Пусть Улисса из грота природы
Вновь поманит Калипсо лицо...
Но спокойной и сытой картиной
Здесь кончается подвиг любой.
Здесь и камень, покрытый патиной,
Дремлет в своде, довольный собой.
Чести Рима ждет каждая веха.
Тело дряхнет. Коснеет язык.
И не рифма, а мертвое эхо
Вновь звучит:
— Умер Пан... Умер Бык...
1992
* * *
Этот дом старей поповой суки —
Криволап, плешив и мутноглаз…
Шумный дух вещает в ноутбуке,
Изъявляя веру напоказ.
Радио транслирует дебилки.
Прелый мох у разума в пазах.
И слова похожи на обмылки –
Исчезают прямо на глазах.
* * *
Я снаряжу сказаний караван
На берегу полуночном и диком.
Мечтавший о труде равновеликом
Таланту, что Отец мне даровал,
Я снаряжаю сказов караван...
Горит Синай. Немотствует Ливан.
И облака плывут над Аркаимом.
А на Алтае в воздухе сладимом
Золотоносный цедится туман,
И Дар пути мне в упряжь кем-то дан...
Ты, кто пророку диктовал Коран,
Архангел или Столп громоподобный,
Не вопрошай во мгле земноутробной
Раба, кто избран музыкой и зван...
В один конец отправлен караван.
1995
* * *
Пора на волю — пить боржом
Из солнечной купели!
Ручей ожил за гаражом,
Синичьей акапелле
Сосульки вторят в унисон,
Поют, звенят, дробятся,
И свод небесный невесом,
И нечего бояться...
В снегу, где смайлы рисовал,
Ты погляди, не мешкай,
Монетки вытаял овал —
Орлом, орлом, не решкой!
* * *
Гроза детсада, брэнд микрорайона,
Малыш Илья влюбился тяжело.
Забыта власть, заброшена корона
И думой отуманено чело.
Принцесса — неприступна и прекрасна,
Илья красой сражён и осиян!
Увы, но объяснение напрасно,
Одно в ответе: лох и грубиян.
О дух мятежный, ты рождаешь подвиг!
Перевернув всё барахло семьи,
Илья взял шпагу, полбутылки отпил
Кефиру, алый плащ на плечи... и...
Презрев детсад, ушёл в тореадоры,
А ей сказал: — Всё кончено, прости!
Прошла любовь, завяли помидоры,
Сандали жмут и нам — не по пути.
* * *
Не упомнить родные черты за победами.
Сон о снящемся сне, словно вязкая явь.
Это иго Победы от нас
заповедно.
Из болотного круга — ни вброд и ни вплавь.
Из квадратного глаза земной
околесицы
Мерно сыплется пепел задачи благой.
Заступлюсь ли за призрак пустой и болезненный?
Уловлю ли блуждающий лживый огонь?
Из обиды не выковать рог
изобилия.
Пусть с очей, как сугробы с полей, сходят сны.
Ведь апостольский голос любви не забыли мы.
Ведь не вечен парящий соблазн крутизны.
Вот и ангел, чумаз и картав,
за бараками
Пишет мелом, а небо горит со стыда.
Пусть светятся во веки веков те каракули,
Пусть он чертит, ага, написал:
ПУСТЬ ВСЕГДА...
1993
* * *
Слово о слово. Ладонь о ладонь.
Кремень о кремень.
Братья шумят во пиру молодом.
Родина дремлет.
Братья мои! Государи мои!
В чем наша участь?
В том ли, что бьём для других колеи,
Веря и мучась?..
В том ли, что в игры кровавые мы
Яро играем,
Чтобы пройти от сумы и тюрьмы
К русскому раю?
В том ли, что род наш — раздрай и позор?
Мерзости мера?..
Что же ты плачешь над талой лозой,
Враг Агасфера?!
Снег задыхается! Очи во рву,
Как незабудки...
Крест в синеве, и "Варяг" на плаву —
Вечные сутки...
1990
* * *
«Сронила колечко…»
Я сплавляюсь по речке Торопке,
Не гребу, но держусь на плаву,
На порожней, как горе, коробке,
Средь порожнего дня, наяву.
Знаю, знаю, что это за речка —
Не Гуменка, не Бердь, не Ояш...
Коль сронила девчонка колечко,
Коли Божия воля не блажь,
Коли выгорит тело пустое,
Коли праздники не про меня,
Коль скользнуло кольцо золотое
В омут серый, прощально звеня,
Коли грешен... Уже не поспорить.
Душу живу лишь убереги.
Никогда мне не быть на Боспоре,
Хоть в четыре лопатки греби.
Никогда не понять, не изведать
Далеко ль закатилось оно —
Дарование воли и света?..
Неужели на дно?
1994
* * *
На апрельский протал осыпается хвоя.
А небесный портал отворён синевою.
Осыпается лес, обновляясь на лето.
Отступает болезнь... или кома поэта...
Можно с Небом на «ты», а со словом — играя!
Всяко! Только плати — дорогой, дорогая,
Дорогие мои, дорогое веселье!
Вот и все соловьи, всё — весны новоселье...
* * *
Где бы не правил лошадью,
Что бы не говорил,
Как бы над Красной Площадью
Голубем не парил,
Где бы не спал с любимою,
С кем бы водку не пил,
Как бы Неопалимую
Я Купину не любил,
Чем бы дитя не тешилось –
Китежем иль ножом,
Сколько б собак не вешалось –
Порознь иль гужом...
Сколько бы не загадывал
Слов над разрыв-травой,
Сколько бы не разглядывал
Небо над головой,
Все колея глубокая
Тащит меня туда,
Где чернотой пологою
След
залила
вода...