ЛИТЕРАТУРНАЯ СТРАНИЦА
Марина Саввиных — известный писатель, поэт, литературовед, главный редактор литературного журнала «День и Ночь», создатель и директор Красноярского литературного лицея, автор шести книг и множества журнальных публикаций.
Семён Каминский, newproza@gmail.com
БОЛЬ И КРАСОТА БЫТИЯ
* * *
Володе Шалаеву
Трагедия готовится. Я слышу,
Как глухо содрогаются кулисы.
Я знаю, что актёры нынче будут,
Как боги, гениальными, но ты,
Благая весть, отпущенная свыше,
Ты к ледяным слезам одной актрисы –
Будь равнодушен: слёзы не избудут
Ни боли бытия, ни красоты.
* * *
Тот, кто мной перебирает
Сор и мелочь бытия,
Точно знает…
Точно знает:
Это делаю не я!
Но когда я понимаю
Цену собственным рукам –
То лишь очи подымаю
К раскалённым облакам…
* * *
Как во Владивостоке в сентябре
Разнеженно поблёскивает море,
Сомлевшее на бархатной жаре
Блаженной поволокою во взоре…
А сквозняком подбитые дворы,
А бабочка, пронзённая булавкой,
А хризантем пушистые шары,
Плывущие над рыночною давкой!
А – главное! – чумазый катерок,
Подобный жизнерадостному богу,
Что, успевая обернуться в срок,
Меня везёт по Золотому Рогу!
Он – умница. Он не заставит ждать,
Томиться в глупой праздности и злиться,
Хотя и не дано ему узнать,
Что буду я лет этак через пять
На берегах иных ему молиться…
ПОЛОНИЯ
1.
Распалась связь. Нет времени. Нет больше
Пространства. И движенья – тоже нет.
На небе нарисованная Польша
Погружена в потусторонний свет,
Как в снег… как в хлопья светлого тумана…
Когда ещё готическая вязь
Так под луною по небу влеклась –
И нечувствительно и постоянно?
В какую осень так мерцал твой свет,
Полония, мой запредельный опыт,
Сквозь корку без тебя прошедших лет?
Откуда этот отроческий шёпот?
И сквозняка щекочущая шаль?
И вся эта надменная печаль –
Холодная и долгая, как знанье
О времени… которое текло,
Но стало неподвижным, как стекло,
И осторожным, словно изваянье?..
2.
ЛАЗЕНКИ
Ясновельможная пани Варшава,
Кто мне сказал, что имела я право
В искрах и звёздах рождественской ночи
Взглядом искать Ваши нежные очи?
Что Вам – толчки моей суетной крови
И многогрешного сердца биенье?
Кто рассказал мне о Вашей любови,
Беспрекословной, как Ваше терпенье?
Или Шопен в бессловесную муку
Брал меня с детства, как в каменный пламень?
Как мне легко целовать ему руку –
Ласковый камень…
3.
До сих пор существует город,
Который я вылепила из прошлогоднего снега.
Там, среди серебристых растений,
Ниспадающих прямо с жёлтого неба,
Ходят маленькие тихие женщины,
Маленькими голыми ножками
Ступая по гладкому снегу.
У каждой – еле заметный голос
И большие глаза,
Полные внимательного молчанья.
Их следы на снегу
Подобны следам детёныша серны.
Они слушают снег,
Восходящий к жёлтому небу
Вместо Вашей души, заблудившейся в гулкой Вселенной.
Он ещё существует, мой город…
Но зачем я говорю Вам это?
Ах, мой пан, зачем
Я рассказываю Вам всё это?
4.
НИЩАЯ У КОСТЁЛА СВЯТОЙ АННЫ
Я теперь и сама знаю, как это бывает…
Когда крыло ржавым гвоздём к доске прибивают.
Думали – пальцы? А это моё крыло.
Мокрые пёрышки – ветром их размело…
К дереву с кровью прилипли нежные перья…
Господи! Дай мне веры среди неверья!
И когда кол пробьёт позвоночник мой,
Сделай меня ступенями к храму Твоей святой –
Нет на земле смиренней высокомерья!...
* * *
Непозванная всех печальней…
Цветаева
Лицо, которое, любя, отрину –
В колодезных очах. И звона нету.
Теперь я знаю, кто убил Марину:
Её поэт, за медную монету
Продавший первородство, первобратство,
Личинку своего богоподобья…
Наверное, не стоило и браться
За это земляное неудобье…
Но как не верить в неизбежность встречи,
Как не стремиться в пустоту родную,
Как не кричать, почти лишаясь речи:
Люблю! Надеюсь!! Верую!!! Ревную…
Убийца ничего уже не купит,
Но гармоничен шум его полёта.
Марина небеса ему уступит:
Алмазный дождь
На камни Камелота…
* * *
Какую броню надеть, чтобы ты меня не понимала?
Из личного письма
О том и об этом – не надо – забудь…
Завяжется смысл – оборви…
Твой ангел, тебе пролагающий путь,
Твоей не достоин любви…
Кто любит читающего по глазам,
Кому и душа – как стекло,
Кто знает, как надо, но волен ты сам
Решать, где добро, а где зло?..
Кто любит того, кто приходит во тьме
Открыть заплутавшему свет?..
Кому не нужны все твои резюме –
И даже согласие – нет?..
Кому интересна душа мудреца?
Кто бросил бы медь богачу?
Кто кровь с лучезарного смыл бы лица?
Кто солнце одел бы в парчу?
Всё – так. Ты о нём не печалуйся. Бди.
Но в час торжества твоего,
Хоть раз – напоследок - любя - припади
К израненным пальцам его…
* * *
И.Х.
Заросли света, заводи тьмы,
Ветер – мои глаза.
Это – вчерашнее. Это – мы.
Ветхий Завет. Гроза.
Капля за каплей. Февраль. Капель.
Вызов – твои уста.
Это – грядущее. Это – цель.
Сумерки. Боль. Тщета.
Север – сияние. Юг – пожар.
Кровная месть – Восток.
Запад - витийствуя и брюзжа.
Мутной воды глоток.
Путь перед нами – в густой траве.
Или – в живом песке.
Пламя во рту. Шум в голове.
Плот на большой реке.
Каждый на этом пути ведом
Именем и звездой.
Ночь назвалась, погибая, днём.
День пригрозил бедой…
Так рассекает чертополох
Утренняя стезя.
Нас можно только застать врасплох,
Но победить – нельзя.
РЕТРОСПЕКЦИЯ
Мы воспарим над бездной. Мы прочтём
Минувшего не читанную книгу.
Мы пыль веков от хартий отряхнём –
И письмена разломим, как ковригу, –
Ведь это хлеб надежды... разверни
Невеждами оплёванные свитки...
Ты – голытьба – обобранный до нитки –
Прочти, как свиток, собственные дни...
И вспомнишь всё: парижских улиц ад,
И венецьянские прохлады,
Лимонных рощ далёкий аромат
И Кёльна дымные громады...
* * *
У этих мальчиков свастика вместо глаз.
Их изготовили, чтобы стреляли в нас.
Чувствуешь – встроена в каждый твой Божий день
Оптика смерти… ты для неё – мишень.
Не поддалась камланию пустоты –
Значит, теперь у них на прицеле – ты.
Не отдаёшь своё и не юлишь, как шланг, –
Жди нападения... или иди ва-банк!
Значит, настал момент – и пришла пора…
Может, пера…а может, и топора.
* * *
...exegi monumentum...
Мой памятник вокруг меня шумит,
геройствует, сочувствует, свинячит...
О, да! он много выше пирамид
и, в некотором смысле, больше значит.
Так много, что не значат ничего
ни мраморные львы среди обломков,
ни самый факт ухода моего,
ни личный статус в памяти потомков.
Слух обо мне... да полно! этот слух
себя – по мере жизни – бурно множит,
ведь неискореним тот вредный дух,
с которым век мой начат был и прожит.
И долго буду тем... чем станешь ты,
любовь моя, отчаянье и слава...
твои неповторимые черты,
мой ученик, – востребует держава!
И пусть гнетут, прекрасное топча,
враждебных сил кочующие орды:
Ты – пламя. Я – смиренная свеча....
Тебе – в полёт: мне – отчего ключа
Беречь секреты и держать аккорды!
* * *
Октябрь уже к земле прибит дождями.
Вчерашний мот сегодня сир и лыс.
Под каблуками вздрагивает пламя,
Что вечером хлестало в мой карниз.
Когда блестит от инея дорожка,
А спящий город нем, – то вместе с тем
Мне остаётся небо да немножко
Последних серебристых хризантем.
Пока мы прирастём к зиме, наверно,
Душа сама привыкнет к холодам,
И за очаг какой-нибудь таверны
Любому чёрту я её продам,
Чтоб дал мне этот воздух пить без боли,
Не раня ног, по берегу ступать,
Чтоб ветер странствий, полный вечной соли,
Опять, как в детстве, не давал мне спать,
И пусть бы тут нашла я дом и долю!
Ты – звал? Ты – ждал? – так отпирай замки!
Молчит нечистый… он напился вволю
Моей былой и нынешней тоски
И бродит непогодой у порога…
Дверь – настежь! Хоть в Америку кричи!
Ах, родина, всевидящее око,
Не ты ли в море бросила ключи?
1996
Но как нам быть с тем ужасом…
Ахматова
Бег времени – не ужас, а тоска.
Не страх берёт, а только сердце ноет.
И прав сказавший: «После сорока,
Как всуе ни лукавствуй, жить не стоит».
Но ты живёшь – и смотришь облака ,
И чуешь небо тем бессмертным нюхом,
Что у младенца и у старика
Один и тот же, если верить слухам…
Живёшь – судьбе играешь на трубе,
Всё чаще замечая с раздраженьем,
Что ты уже не равен сам себе,
Тем более – зеркальным отраженьям,
Что там, где ты переступил черту,
Другая жизнь рванулась размножаться,
А ты – висишь стекляшкой на свету:
Прозрачное не может отражаться,
Как, видимо, и самовыражаться…
Признаем же дерзания тщету –
И обернёмся в пламенный восток,
Что близится всё явственней и шире,
Как в свиток забытья… почием в мире:
Так спит зерно, родившее цветок.
Именно так – аналогия: смотришь картины…