ВНИМАНИЮ АВТОРОВ И ЧИТАТЕЛЕЙ САЙТА KONTINENT.ORG!

Литературно-художественный альманах "Новый Континент" после усовершенствования переехал на новый адрес - www.nkontinent.com

Начиная с 18 июля 2018 г., новые публикации будут публиковаться на новой современной платформе.

Дорогие авторы, Вы сможете найти любые публикации прошлых лет как на старом сайте (kontinent.org), который не прекращает своей работы, но меняет направленность и тематику, так и на новом.

ДО НОВЫХ ВСТРЕЧ И В ДОБРЫЙ СОВМЕСТНЫЙ ПУТЬ!

Владимир Гольдштейн. «Боршч»

Владимир Гольдштейн
Владимир Гольдштейн

Бабушка так и говорила: «боршч», а иногда слышалось даже «боржч». Но какая разница, если именно это вкуснейшее варево было более чем настоящим украинским борщом – наваристым, душистым, отдающим бесподобным ароматом хорошо разваренной картошки, запутавшейся в капустных нитях, которые одновременно окутывали ломтики морковки и фасолины. И всё это – в окружении томатно-буракового изобилия. Бабушкин боршч отличался от борща обычного невероятной густотой, пряностью и вязкостью. Всё в нём было совершенно идеально и не требовало никаких добавок. Боршч заслуженно считался полнейшим и безусловнейшим апофеозом бабушкиной кухни. Я всегда ел его из внушительных размеров старинной тарелки, красовавшейся ажурными краями с яркими розочками на них.

А ещё к боршчу непременно полагался чёрный хлеб, обычно горбушка, которую я до блеска натирал головкой чеснока, постоянно макая его в терпеливо сносящую это безобразие солонку…

Мне было двенадцать лет.

И не просто двенадцать, а почти ровно двенадцать – если не брать в расчёт, что после празднования моего дня рождения, приходящегося на начало января, минуло лишь пару суток. День рождения был торжественно отмечен в крайне тёплой и очень дружественной обстановке, сопровождавшейся полагающимися в таком случае подарками от родных, близких и друзей. Но главный для меня подарок был необычным. Хотя бы потому, что он не предполагал ничего такого, что переходило в мою собственность… Впрочем, сначала надо вспомнить о том давнем времени, когда по телевизору показывали лишь два (два!) канала, смотреть по которым было почти нечего – даже в эти сладкие дни зимних каникул; интернет и вообще персональные компьютеры смутно маячили где-то в далеком будущем, и потому на второе место после незатейливого дворового хоккея без коньков выходило чтение. В этом и заключался тот самый подарок.

Дело в том, что у друга моего старшего брата имелось (о, чудо!) полное собрание сочинений классика приключенческого жанра Жюля Верна, доставшееся ему от родителей. Книги эти, представляющие собой  внушительные фолианты, никому на вынос не давались. В ответ на подобные просьбы друг неизменно читал незатейливый стишок:

Не шарь по полкам жадным взглядом:
Здесь не даются книги на дом –
Лишь только круглый идиот
Из дома книги выдаёт!

Но у меня был день рождения, и в его честь по моим многочисленным просьбам мне(!) был(!) предоставлен(!) недельный(!) доступ(!) ко всем этим печатным сокровищам в хрустящих обложках. Почему доступ был получен лишь на одну неделю, я уже не помню – то ли друг брата не хотел светить выдачу такой ценности из дому перед своими родителями, то ли до конца каникул оставалась именно неделя. Так или иначе, всю неделю я мог запоем читать. Перед получением этого драгоценнейшего подарка я поклялся страшной клятвой, что книгу никому (боже упаси!) передавать не буду, а буду относиться к ней чрезвычайно бережно и верну вовремя и в самом лучшем виде.

Надо сказать, что к тому времени я уже давно прочёл наиболее известные жюль-верновские романы: «Дети капитана Гранта», «80000 километров под водой», «Таинственный остров», «Пятнадцатилетний капитан»… Так что теперь оставались менее известные. Один из них заманчиво назывался «500 миллионов бегумы». О нём и пойдёт речь.

Я взял эту книгу накануне. Увесистый том обещал множество захватывающих минут… Но! Его надо было успеть прочесть. Поэтому ночью я спал лишь наполовину. Вся первая часть ночи ушла на чтение с фонариком под одеялом (фонарик с аккумулятором, кстати, тоже подарили). Ну а днём тем более нельзя было упускать ни минуты.

Значит, не грех почитать и за обедом.

Конечно, делать этого по условиям страшной клятвы было ни в коем случае нельзя. Но разве имеет значение такая мелочь в 12 лет, когда у тебя в руках желанный Жюль Верн?! К тому же дома никого не было.

Чтение за обедом представляло собой вполне определённый ритуал. Во-первых, на большом кухонном столе надо было освободить место для книги. Во-вторых, поставить за тарелкой большую пластмассовую сахарницу цилиндрической формы, доверху заполненную сахаром. Именно доверху – чтобы она выдержала вес книги. Теперь оставалось открыть книжку на нужной странице, убрав закладку из смятой промокашки, и водрузить роман между сахарницей и краями тарелки. Тарелка была та самая – с бабушкиным боршчом, заполнявшим её почти до ажурных краёв.

Ну вот… В этот раз боршч получился особенно густым – скорее всего, он успел настояться и обещал порадовать не меньше, чем книга. Я перевернул страничку и аккуратно установил книгу. Дальше нужно было бережно подпереть её тарелкой – чтобы страницы не перелистывались. Пахнущими чесноком пальцами я, взяв большую мельхиоровую ложку, положил в боршч из стеклянной банки сметану и начал ее неторопливо помешивать. Какая упрямая книжка!.. Я ведь уже дочитал её примерно до середины, до самого интересного места, но теперь она упорно пыталась закрыться, несмотря на узкое пространство между тарелкой и сахарницей… Ничего – сейчас… Я плотнее подпёр роман тарелкой снизу, сильнее придвинув её к сахарнице. И тут… О, ужас!!! Книжка вывернулась и всем своим изящным разворотом с размаху плюхнулась прямо в тарелку с ядрёным бабушкиным боршчом! Во все стороны полетели багровые брызги, но сейчас было не до них: надо спасать бесценную книгу. Я выхватил фолиант из тарелки. Казалось, ничего страшнее произойти просто не могло. Весь пострадавший разворот, на котором описывались захватывающие приключения с сокровищами, теперь был насквозь пропитан жирнючим боршчом! Капельки красной жижи хищно стекали вниз. Я встряхнул книгу и, схватив какую-то тряпку – ею вытирали со стола крошки, – постарался хоть как-то исправить положение. Но не тут-то было: страницы промокли насквозь, мало того – на них налипли полоски капусты и прочие измельченные ингредиенты бабушкиного деликатеса! Наконец, мне удалось хоть как-то обтереть злополучный разворот. Однако багровые разводы никуда не делись. Даже на закрытом романе была видна красноватая полоска как раз посередине тома…

Как я дожил до конца этого дня, а также доел ли я боршч, память заботливо не сохранила. Помню только, как через пару дней я отдавал все же дочитанную книгу добродушному хозяину…

Только бы не заметил!

И он действительно ничего не заметил. Книга отправилась на свою полку в громадный шкаф, а я получил следующий том классика.

С тех пор я больше никогда не читаю за едой. Даже газеты. Хотя бабушки уже давно нет, нет и ее бесподобного боршча. Но и теперь, когда прошло столько лет, мне иногда мерещится стоящий на полке за стеклом томик, на срезе которого видна багровая полоска – в самом центре книги, так захватывающе описывающей историю с миллионами бегумы – индийской принцессы, невольно попробовавшей бабушкин украинский «боржч».

Владимир Гольдштейн

Оставьте ответ

Ваш электронный адрес не будет опубликован.