Зинаида Вилькорицкая (Мадам Вилькори) | Тяжелый случай

Когда у человека барахлит здоровье, ему нужна самая лучшая медицина.

У здоровья Бины Цыллиндер проблем больше, чем у всех больных приморского города Кирьят Яма, вместе взятых, но медицина почему-то не считает Бину смертельно больной, а считает здоровой, как лошадь.

Ай, что они понимают? Каждый чих, каждый вздох, каждый ох – тяжелый, сложный и неотложный. Осознавая трагизм ситуации, Бина Цыллиндер умеет ходить к докторам.

– Вы доктор? – врываясь в кабинет без очереди, лишний раз уточнить не мешает.

– Да. Доктор. Офтальмолог! – на кону – спасение жизни больного и собственных нервов.

– Доктор, у меня желе внутри и колышется. Это смертельно? – переходит к делу пациентка Цыллиндер.

– Желе малиновое? – переходит к делу доктор Рабинович.

– Вишневое!

– С косточками?

– Без.

– Вишня какого сорта?

– Чернокорка.

– Тяжелый случай! – признает доктор Рабинович. – Голоса в голове слышите?

– Слышу.

– Взрослые?

– Детские.

– Что говорят?

– На простуду жалуются. Охрипли, осипли, петь не могут.

– Тяжелый случай. У психиатра были?

– Он говорит, это не его голоса. Это холодца голоса.

– Причем тут холодец?

– Он тоже желе и тоже дрожит.

– Где?

Трудовой энтузиазм доктора нарушает смущенное молчание пациентки. Неужели эта железобетонная уверенность… может быть нарушена каким-то там… смущением?

– Холодец… где… дрожит? – повторяет доктор Рабинович, конкретно ответственный за здоровье тяжелобольной. – На кухне? В кастрюле? Мы говорим о спасении вашего организма или о…

– Мы говорим о холодце, – делится симптомами пациентка Цыллиндер. – В нем – хрящики. Они хрустят и трясутся.

– Тяжелый случай. У хиропракта были?

– Не нравится мне звание этого… доктора. Мне нравится ваше звание. Оф… офигенный-таль-мо-лог.

– Значит, у хиропракта не были, – польщенный собственной офигенностью, продолжает доктор Рабинович. – Катетеризацию делали? Клизмировались? Я понимаю, ваша деликатная натура не переносит фамильярности-прямолинейности, но надо же прояснить картину анамнеза… Томографию делали?

Правильный подход к пациенту – наше медицинское всё.

– Типография желе не увидела. Холодца не распознала. Доктор, я буду жить? Никто диагноз не может поставить… – скорбно вздыхает пациентка Цыллиндер. – Тяжелый случай!

– Тяжелый. Несомненно, тяжелый, – не спорит доктор Рабинович. – У кулинара были?

– Сказал, жестковато. Связки маловато. И цвет неяркий.

– Тяжелый случай, – доктор Рабинович держится в рамках идеального образа, придраться не к чему. – Чем лечились?

– Гуглом. Яндексом тоже неплохо, – в этом интересном месте страдалица гордо выкладывает на стол руку с накладными ногтями в блескучих каменьях «от Версаче». От кисти до локтя рука перевязана.

– А что у вас с рукой?

– Маникюр. Биогелевый. Почти как натуральный.

– А повязка зачем?

– Я со стульчика упала. Руку ушибла. Там синяк и перелом… мог бы быть. Яндекс и Гугл велели кушать побольше желатина. Быстрее срастется.

– Что же вы мне… с желе-то… голову морочили? – приближается к истине доктор Рабинович. – Я знаю, в чем дело! У вас слишком красивые глаза. Их сглази… сглажи… сглазивают. Носите сглазозащитные очки потемнее – и никакое желе не помешает вашему счастью!

– А холодец не обидится, что я его больше не увижу? – кокетливо опасается пациентка Цыллиндер.

– Он уже не ваш. Он у меня внутри… и колышется. Скажите, это… смертельно?

– Тяжелый случай! – разводит потрясающим маникюром Бина Цыллиндер и направляется к травматологу. Когда у человека барахлит здоровье, ему нужна лучшая медицина. И Бина Цыллиндер ее получает.

Иллюстрация Виктора Молева