ВСЕ МУЗЫ В ГОСТИ БУДУТ К НАМ
Евгений ОРЛОВ
ОТ СОСТАВИТЕЛЯ
Поэт Евгений Орлов родился в 1960 году в Риге в семье актеров. Окончил филологический факультет ЛГУ имени П.Стучки. Работал журналистом, заместителем главного редактора в газете «Советская молодежь» (Рига), был автором и ведущим телевизионных программ. В настоящее время — спецкор латвийских газет «Час» и «Суббота». Член Союза журналистов Латвии. Победитель литературного конкурса Союза писателей Латвии и Посольства России в Латвии. Лауреат конкурса им. Н.Гумилева (2004). В советское время публиковался в журналах «Студенческий меридиан», «Литературная учеба», «Родник», в постсоветское время — в журнале «Знамя», различных российских литературных альманахах. Публикуя на этой литературной странице стихи Евгения Орлова из его книги «Грамматика слуха» (2005), мы не предполагаем, что они сразу понравятся всем читателям. Потому что стихи эти, вероятно, будет несколько сложно понять и принять при первом же прочтении, они более соответствуют книжному, может быть, даже элитарному изданию, чем газете. Они нуждаются в чтении вслух, вдумчиво, без суеты, в них почти нет знаков препинания — и это также один из неслучайных приёмов автора, чтобы передать свое отношение к природе стихотворения, к его голосу и звучанию, к его «грамматике слуха». Эти стихи, как хороший коньяк, надо пить по чуть-чуть, ощущая с каждым глотком новый вкус, новый букет, новый оттенок… И я уверен, что среди наших читателей обязательно найдутся те, кто сохранит эту страничку и еще не раз перечитает стихи Евгения Орлова именно так, как хотелось автору.
Семён Каминский, newproza@gmail.com
__________________
грамматика слуха
на каждого зрячего книга найдется без слов
ты словно ослеп но на ощупь на ощупь на ощупь
сначала легонько уколет гомеровый пальчик любовь
а после собою заполнит всю книжную площадь
всю клавиатуру – ори же что грешник в аду
о! та партитура бурлит и идет как по маслу
вторжение в сердце о! мука быть в том же ряду
где ван тугоухий заваривал фуги на гласных
где каждую клавишу мастер по имени брайль
наполнил особым дыханием аз буки веди
играй но не трогай! вдыхай не! читай не! читай
и снова забудь! знать не ведай как знал и как ведал!
для каждого зрячего зряшного сданного в лом
железного ржавого пятиалтынного проще
найдется о щастье! любовью озвученный том
читаю на ощупь на ощупь на ощупь на ощупь
* * *
в эту осень тяжело дышалось
медленно болезненно спалось
и казалось жить осталось малость
много меньше той что довелось
и казалось окнам открываться
незачем и переставить стул
незачем и слуху напрягаться
и зрачком буравить темноту
незачем... когда бы не примета
предрассветный цокот каблучков
девушки божественной как лето
еле различимой без очков...
* * *
вот и ходишь по сну моему незвана непрошена
на претензию мягко мне так говоришь: подсознание...
прошлой ночью влюбился в принцессу глазища горошинами
обошел со спины и увидел твое изваяние...
появляясь под утро хихикаешь сдавлено сдержано
над моим увлечением новым парением в космосе
я и так гермошлем потерял провода перерезаны
потерял говоришь ты не шлем а наверное голову...
но однажды и сна оказалось тебе недостаточно
сорвалась с языка при невыясненных обстоятельствах...
так у господа сделан христос из явлений остаточных
одиночества гордого голого дикого страшного...
белым наливом снега…
белым наливом снега свежайшего хруст –
вот и поди докажи что зима лишь в начале!
ты не заметила? воздух разросся как куст
и снегири по нему как цветы разметались
тянет жасмином из проруби и садовод
тонкую нить отпускает в подлунную чашу
чай не сорвется (того и гляди!) в небосвод
легким серебряным змеем подлещик блестящий?
вот и поди докажи что не к месту январь
это сухое прощание цифры итоги...
что-то-такое успел я сказать по дороге
теплое-теплое... ты не услышала? Жаль
* * *
...та плоскость на которой цвет
еще не принял костной формы...
и дышит розовый букет –
садовой прелестью узорной!
и нескончаема игра
земного со-существованья
и бог – на кончике пера
повис и...
затаил дыханье
* * *
«мне скушно без... что делать? фауст»
(из телеграммы)
всё в рифму да в рифму не ряжен не сужен
подайте мне спелую нимфу на ужин
продайте мне дом из наждачной бумаги
заставьте любить препинания знаки
назначьте редактором жёлтой вечёрки
набейте лицо мне и гильзу махоркой
я буду хлебать как болотную слякоть
стихи и смеяться смеяться и плакать
я буду беспечным бревном образцовым
готовым и в вечность и в печку готовым
о господи чем ты нанёс эту рану?
болит но не больно легко иностранно
вон там между этим ребром и вот этим
а впрочем я всё перепутал на свете
подайте на ужин мне спелую грушу
продайте шалаш с колоннадой наружу
заставьте беситься с погоды и с жиру
назначьте редактором нового мира
торпедный снаряд начините тортилой
мальвину намыльте малиновым мылом
а небо в небраске неброско лишь форс один
так чем ты нанёс эту рану мне господи?
вон здесь между этим виском и вот этим
ты всё как всегда перепутал на свете
всё в рифму да в римфу живу и живу же
а смерти не нужен а жизни не нужен
платок камень ножницы всё стало камень
когда ушла мама
говори акварелью – мне нравятся...
говори акварелью – мне нравятся полутона
и размытость отдельных фрагментов – когда-то любовью...
на хрусталике памяти – трещинка знаешь она
очень мило тебя искажает на фоне зимовья –
о еще бы! немного дефекта а столько тепла
излучает твой взгляд ненароком дровишки – с подтреском...
я тебя убивал в стародавних мучительных снах
я тебя забывал в каждом облаке облике жесте
я каленым железом тебя выжигал из листа
и на площади жег с колдунами и ересью вместе...
вот такой вот пейзаж... такова подоплека холста...
говори акварелью – мне нравятся губы с подтекстом!
* * *
good luck на боли – церковь на горе
поклонной? кланяюсь тебе
целую твои мокрые ладони
от слез от жизни врозь
от розог роз –
на прошлый день забвенья
от занозы
прощенности
и снов несовпадений...
я прошлое твое тяну всерьез
так было нужно...
помнишь
ты сказала:
«Уменье птиц – не в том, чтобы летать,
а в том, чтоб уносясь в иные дали,
себе разрывом сердце не порвать...»
прощай
на ветках гнезда – сплошь вокзалы...
око aз око
а вот и ты друг мой иешуа
ты принял боль мою и я тебя не стою
а посему я рядом постою
а ты – садись
есть у меня гора
не бог какая весть а над горою
не бог какое облако густое
над облаком - не бог какая высь
ты не устал? расслабься на постое
здесь все свои и мебель без гвоздей
здесь все свои не бог какие люди
вино в стакане и хлебец на блюде
так вот – есть высь
скажи: как боль моя – тебе?
сладка ли как и мне или безвкусна?
хрустит ли на зубах как лист капустный?
молчишь... но в этом ты и весь
так вот – есть высь
я властвую над нею
при виде моего перста робеют
все эти боги жены ребятня
они давно построили мне храмы
куда несут свои грехи и срамы
мне нужен – сын небесный среди них
пойдешь в аушеи ко мне на службу?
я это так прошу не ради дружбы
а ради справедливости прошу
они там изнывают столь же сколь их
им нужно знать что кто-то примет боль их
в себя и с болью этой отойдет
им нужно стать добрее и невинней
на их руках так много лишней крови
к тому же и твоей мой старый друг
...он согласился
* * *
мой светлый ангел (что ты?) где ты?
проходят годы (естся хлеб)
ты (верно) шефствуешь по свету
да я уже – оглох (ослеп)
иссох и пыльными губами
я еле-еле шевелю
и шепелю «люблю…» веками
и веками шеплю «люблю...»
как мальчик каменный занозу
мой отвратительный склероз
еще нащупывает образ
однажды впившийся – до слез...
скрипка и немного жёстко
гамлет зараза покинь авансцену сынок
дай дирижёру сойти в оркестровую яму
вечером фауст но альт как всегда занемог
это ль не драма?
гамлет опомнись есть время спуститься в буфет
быть или нет представлению что за вопросы
вечером фауст но альта по-прежнему нет
это ль не проза?
гамлет изыди как бес или пробуй смычок
как чесноком натереть канифолевым ядом
быть или нет представлению? третий звонок
публика рада
гамлет играет на ощупь и ощупь верна
херр дирижёр без труда доведёт партитуру
фаустпатроном подорвана и сожжена
публика дура...
гамлет ты хамлет омлет ты и прочий памфлет
завтра учи барабан завтра жанна да жарко
будет поскольку ударника в оперном нет
сдох от инфаркта
начитаюсь ремарка...
начитаюсь Ремарка пойду и куплю кальвадОс
подмигну профурсетке (пусть верит что жизнь не напрасна)
и наверно – влюблюсь и конечно – немного всерьез
до немого такого смешного но все же – несчастья...
воздух дерзок и свеж да и мне-то всего сорок два
да и хвост пистолетом а значит и вечность на мушке
я еще расстреляю свой прикосновенный запас
как обычно пустив в молоко поцелуем воздушным...
я еще подберу к тебе свежую рифму, любовь!
но увы – не теперь потому что до одури падок
на чудесный напиток кальвАдос – зеленую кровь
из немного подгнивших прошедшею осенью яблок...
1964
корми меня бабушка с маленькой ложечки
жир рыбный... жар птичный... жук майский...
мир рыжий как мамины новые лодочки
цветастый как термос китайский
букет... запах астры бессчетно тысчинками
салюта развеян по радужной комнате
день пестрою переводною картинкою
не раз еще ляжет на памяти окна те
что с видом на сорок лет кряду... что месяцем
все больше туманятся... разве – на донышке
стекло кашей мутною манною светится
и греется масляно солнышком...
* * *
проснулся – подошел к столу с листа
где вечером по грот экипирован
был стих – зияла в строчку пустота
и Ной бродил по палубе взволнованный
его я направлял тебя спасти
и снаряжал терпением тирадами
на всю длину бездонного пути
где каждый узел был сочтен и задан мной
я знал что я – потоп что я смету
когда нагряну я готовил смету
всем разрушеньям я зажег звезду
чтоб вы не заблудились в бурю эту
я все учел и подготовил тварь
себе на смену чтоб тебе на пару…
но ночью Ной пропил мое «Прощай,
мы никогда уже не станем старыми!»
пропил его с друзьями – три глотка
какого-то слащавого сиропа
да что ж... не ной! до нового стиха!
до нового – до страшного потопа!
до ненависти возведенной в куб
нет – тысячи кубов воды несущей
всего лишь строчку-досочку: «Мой друг,
я никогда уже не стану лучше...»
я точно знаю: время...
я точно знаю: время – не течет
ни под какой ни под лежачий камень
оно как чай заваренный в стакане
густеет наливается и ждет...
бывает...
бывает день набух как черный лист
и утонул – да будет он неладен!
бывает чист как будто свыше даден
поверхностен как молодой брассист
на глади...
ах
как уютно знать что ты – профан
в том сорте чая что тебе заварен
и добавлять заветных тридцать грамм
в любую гадость божьих чаеварен!
хмелеть...
хмелеть от грога легкого тянуть
тянуть по капле как состав по рельсам
и знать что вот – допрешь когда-нибудь...
да черт с ним с чаем! главное – согреться!
как трудно быть гурманом и томить
себя каким-то нудным ожиданьем
что вот-сейчас-наверно-может-быть
он настоится – поздно или рано...
но – нет
и счастья – нет! и не подписан счет –
то слишком ярок чай то вкус – насмарку...
я точно знаю: время – не течет
оно меняет пьющих...
и заварку
запишите меня на сентябрь октябрь ноя...
запишите меня на сентябрь октябрь ноя...
не даю обещаний дожить это тоже работа
високосной весной (говорят) и виски серебрят
недалеким тем светом и трасса в крестах поворотов
запишите на осень любить это то же что жечь
на веселом огне (бестолково) ноланца дж.бруно
(я люблю итальянцев за их непонятную речь
интересно – не ими ли русский язык был придуман?)
запишите на камне: такой-то... такого числа...
обещался... божился... заказывал ласку и сдрейфил...
високосной весной так хотелось бы верить – дотла
исчезать добела и влюбляться до великолепья!
* * *
а я шагну в ноябрь рыжим болтуном
а я перенесу в него трынделки
и будут будто в дымке за окном
сиять березы дымковской поделкой
а ты решишь что камень глазурит
открыл какой-то нобель неизвестный
и точит из него и мастерит
весь этот мир в твоем проеме тесном
ты выглянешь и выскользнешь из сна
(негоже маргаритам жить в прихожих)
а я шагну тебе навстречу – на!
на мастера нисколько не похожий...
* * *
ты в городе рифмуемом с тоской
я – на орбите с окнами на бездну
такой еще прижизненный герой
что орденам – ни времени ни места!
ты в городе без разводных мостов
а у меня – в разводах все созвездья
и даже механизм простых весов
космическим грешит неравновесьем
ты в городе подземных черных дыр
мне ж времени отпущено лет двести
на то чтобы построить новый мир -
на золотой ладони поднебесья...
красиво говорю! но ты не спишь
целуешься и всякое такое...
ты в городе ужасно плоских крыш
и любишь притяжение земное
* * *
сегодня ветер выбивал окно – не выбил
а мне с утра хотелось выпить но – не выпил
не то что б вовремя сдержался просто – сдрейфил
что губ чувствительный металл - сорвется с петель
и понесется через лес – эх дров накосит
на все четыреста парсек – нарубит просек
набьет посуд нарежет дыр – черней чем вакуум
под скрежет безобразных рифм – упрется в мякоть
твоих вселенских земляник (они мне снились!)
но ты... ты скажешь: «Вот, старик, и Вы – влюбились?
Я Вас молю, не надо так. Вы просто – выпил...»
сегодня ветер рвался так – в окно... не выбил
* * *
я только пару слов!
о том что зол
на золото украденное всуе
наверно ветром под шумок покуда
я десять дней болел – он крал и крал
по листику детальке самородку
он не гнушался поднимать с земли
и обдирать срывать...
еще одна сворованная осень
как после пьесы – номерок в руке
но сыро и пустынно в гардеробе
остров строк
кафе-каштан картавый азнавур
винилов ворон с норовом гасконца
горяч пером на оголтелом солнце
червлен золой от птичьего кутюр
мой двор с утра похож на авантюр
пристанище – придворные интрижки
еще юна но метит в помпадур
натурой не налившаяся вишня
еще в маркизы летние де сад
не распустился но уже шалят
шмели-шалавы под садовой крышей
и дикий виноград уже в крови
и вяжет рот предвкусие любви
никто не бог наедине с парижем!
* * *
я прежде никогда не замечал
дурного настроения у чаек
но ты молчишь и оттого причал
такое раздраженье излучает
что птицы не выдерживают штиль
и с головой бросаются как в омут
в тотальное предчувствие беды
и роют дно – им как и мне знакомы
зловещие повадки тишины
ее вампирья сущность – подойти
подкрасться с тыла будто все в порядке
и незаметно губы поднести
с секретным зубом...
так стручок на грядке
аж за версту услышит червячка
и сердце разорвется – горсть горошин...
я прежде никогда не замечал
как тянет соки из растений осень
как тянет птиц – на грунт меня – ко сну
глухую красноперку – на блесну...
* * *
то ли от ангины то ли оскорбили
наберу сангрины слез и аскорбинки
да пойду барахтаться как живой с живыми
с девушкой по имени роза или лилия
с синеглазой порослью призывного возраста
малость несерьезною для базара взрослого
чтобы карамелькою взять и рассосаться бы
только б не состариться только б не состариться
только бы не съежится в колобок с морщинками
я уйду от бабушки я вернусь в мужчинки
с девушкой по имени роза или лилия
выть от пьесы розова плакать от кассиля
* * *
жизнь идет по вешкам из осколков
новогодних елочных игрушек
да осечек долбанных хлопушек
смрада парафина да и только
разве был обещан праздник? то-то...
кто-то вел дебаты о салатах
кто-то добавлял в коктейли мяту
ждали полночь мучались икотой
ни одной приличной табуретки!
встать бы прочитать: мороз и солнце...
гости рады бабушка смеется
и теперь смеется но с портрета…
жизнь идет по вешкам из ответов
но вопрос уже не задается...
* * *
быть гением хотя б талантом -
быть крепостью из толстых стен!
но сердце беглым арестантом
стремится вон по волнам вен
по воле вечного движенья
за запредельный тот рубеж…
где без прошений о прощеньи
оно еще – свободно...
режь!
* * *
грустно конечно но время откланяться
песни допеты хотя не услышаны –
что из того? понедельник на пятницу
выпал: все кончено сдали не выжили...
что из того я оставил? бессмыслицу –
море любви окруженное островом
необитаемой буки и ижицы –
некому жить на нем холодно плоско там...
вещь виновата сама (так по Шкловскому?)
если она нелюбима... состариться
мне не дано – ухожу по-матроски
в лету как в лето... и незачем париться
эпилог
увы но мы наверно выросли из слов
как из семян тимьян морковь любовь
как вырастают люди из стихов
написанных людьми другими прежде
мы выросли из слов как из одежды
Публикация подготовлена при участии Татьяны Китаевой (Москва).