КАК ПОБЕДИТЬ НА ВЫБОРАХ: ЗАИСКИВАЙ И ПОДЛИЗЫВАЙСЯ
Недавно мне довелось читать поразительный документ о том, как надо выдвигаться на высокие государственные должности
В нем объясняется то, что известно вам много лет: успешные кандидаты не говорят правды. Вместо этого они обещают все и каждому. И окружают себя подхалимами. И делают вид, что пекутся о простом народе, хотя на самом деле заискивают перед представителями элит, формирующими общественное мнение.
Дабы очернить оппонентов, они копаются в их грязном белье и выискивают сексуальные скандалы. А надежду впаривают избирателям, как торговцы на рынке.
«Тебе чрезвычайно необходимо научиться искусству лести, которая, будучи порочной и постыдной при прочих условиях жизни, при соискании государственной должности, однако, необходима», — пишет младший брат одного из ведущих кандидатов на высший пост.
«Если, пользуясь лестью, ты развращаешь людей, ей нет оправдания, но если ты заискиваешь ради того, чтобы обрести политических друзей, она приемлема».
«Ибо кандидат должен быть подобен хамелеону: вид его, выражение лица, речь должны изменяться и приспособляться к чувствам и воле тех, с кем он общается».
Что это, Чикаго тридцатых? Нет, Рим первого столетия до нашей эры.
Эти поучения написаны Квинтом Туллием Цицероном, реалистически мыслившим младшим братом великого оратора Марка Цицерона. Марк последовал совету брата и в 65 году до н.э. был избран консулом, одержав оглушительную победу на выборах.
Его «Краткое наставление по соисканию» в переводе Филипа Фримэна (Philip Freeman), декана факультета античной филологии Лютеровского колледжа в Декоре, Айова, выпущенное в свет издательством Принстонского университета, полно остроумных и циничных наблюдений и представляет собой захватывающее чтение.
«Человеческая природа не меняется. Все, что происходило в Древнем Риме больше двух тысяч лет назад, происходит и сегодня, — сказал мне в интервью профессор Фримэн. — Цицерон понимал человеческую природу».
«Американская политика кажется нам развращенной и порочной, — говорит Фримэн. — В Америке кандидаты, оказавшись в эфире, бросают друг другу страшные обвинения, и некоторые из нас считают это возмутительным. Но в Риме было принято натравливать на оппонентов свободных от работы гладиаторов. Это была политическая система, которая не стеснялась в средствах».
Младший брат Цицерона понял бы наших кандидатов в президенты. Он бы самодовольно ухмыльнулся, глядя на то, как президент Барак Обама преподносит себя как реформатора и обменивается рукопожатиями с народом, собравшимся в городском совете Чикаго, и Тони Резко (Tony Rezko), бизнесменом с неоднозначной репутацией.
А то, как Рик Санторум и Ньют Гингрич изображают из себя консерваторов, попирая при этом все консервативные принципы, вызвало бы у него здоровый смех.
Но вот что Квинта, пожалуй, озадачило бы, так это лесть Митта Ромни в адрес мичиганских деревьев.
«Хорошо здесь у вас в Мичигане, — заявил Ромни группе бизнесменов. — Знаете, деревья тут — как раз той высоты, что нужно».
Деревья как раз той высоты, что нужно, Митт? Возможно, мозг Ромни просто спекся от всех этих заискиваний.
Квинт Цицерон, советующий брату пестовать дружбу с сильными мира сего, но преподносить себя простому народу как поборника его интересов, мог бы сказать то же самое о демократах и республиканцах. И не надо волноваться, если после избрания не сможешь выполнить обещанное.
«Если ты пообещаешь, то это и неопределенно, и на некоторый срок, и немногим, — пишет Квинт, — если же ты откажешь, то, конечно, оттолкнешь от себя и притом немедленно и многих. Тех, кто просит о том, чтобы им было разрешено воспользоваться содействием другого, гораздо больше, нежели тех, кто действительно пользуется. Поэтому лучше будет, если кто-либо из этих людей когда-нибудь рассердится на тебя на форуме, нежели все сразу же у тебя дома, когда ты откажешься пообещать им то, чего они желают».
Такова природа избирателей, объясняет Квинт, что, когда им говорят правду, они сердятся больше, чем когда им лгут. Эту истину упорно и недальновидно отказывается усвоить Рон Пол.
И все же в кампании есть свои плюсы: возможность пообщаться с неординарными людьми.
«С соисканием, при прочих неприятностях, сопряжено следующее удобство: ты можешь без ущерба для своей чести, чего ты не смог бы сделать в обычных условиях, завязывать дружбу, с кем только захочешь», — пишет Квинт.
«Если бы ты в другое время стал вести переговоры с этими людьми, предлагая им свои услуги, то это показалось бы бессмысленным поступком; если же ты во время соискания не будешь вести переговоров об этом, и притом со многими и тщательно, то ты покажешься ничтожным искателем».
Увы, по всей видимости, среднестатистического американского избирателя больше устраивает миф, чем политический реализм Квинта Цицерона. Нам подавай сказки перед сном. И обязательно со счастливым финалом.
Возможно, изменились акценты нашего восприятия, но не наше сознание. Реалисты понимают человеческую природу. И только крайние реалисты умеют продавать политические фантазии. Но если их разоблачаешь, то тебя же клеймят как политического циника.
«Когда я общаюсь со студентами, мне не кажется, что слова Квинта вызывают у них печаль по поводу тогдашней или нынешней политики, — говорит Фримэн. — Они реалисты. И знание о том, что человечество не так уж сильно изменилось, в каком-то смысле утешает. Нам постоянно говорят, что общество постоянно совершенствуется, но какие-то вещи остаются неизменными».
Поэтому, когда слова Квинта доносятся до нас из пыли античности, некоторым, возможно, было бы проще назвать их циничными. Но не Фримэну и его студентам.
«Ясное мышление, реализм — все это не так ужасно, — говорит Фримэн. — Реализм я предпочитаю идеализму на пустом месте».
И он совершенно прав.
Джон КАСС (John Kass)
CHICAGO TRIBUNE
rus.ruvr.ru