О ЗАКОНАХ, ЗАКОННОСТИ И СПРАВЕДЛИВОСТИ
А. ВОИН
Несколько лет назад в России разразился громкий скандал с мавродиевским МММ, жертвами которого оказались многие тысячи людей. Пострадавшие требовали наказать гада, власти охотно соглашались, что Мавроди — гад и надо наказать, но… нет статьи закона, под которую подпадает МММ. Надо сначала изменить закон, а уж тогда…
Я тогда писал, что зачем сочинять новый, если испокон веков существует закон о мошенничестве и любому дураку ясно, что МММ — это мошенничество. И что если плодить законы под каждый вид мошенничества, то это только облегчит жизнь мошенникам. Под общий закон о мошенничестве подпадает любой вид мошенничества и поэтому его нельзя (трудно) обойти. А узкоспециализированный закон, запрещающий именно МММ, обойти ничего не стоит. Достаточно лишь слегка изменить схему обмана. Чему блестящее подтверждение, что Мавроди, отсидевший по измененному закону, теперь затевает новое МММ, даже не изменив для приличия название. И опять его нельзя посадить, потому что он слегка изменил схему и теперь она не подпадает под закон, сделанный специально под исходное МММ.
История с МММ — яркий пример того, что происходит с современным законодательством и практикой его применения. Пытаясь исключить возможность судебных ошибок и злоупотреблений в судах (или прикрываясь этим благим намерением), мы, точнее власть, плодим все большее число все более узконаправленных законов, зачастую противоречащих (не могущих не противоречить, хотя бы в виду их мало обозримого изобилия) один другому. Это создает благодатную ниву кормления для бесчисленной орды продажных адвокатов и прочих юристов, включая судей, которые одни только свободно плавают по необозримому морю законов и за соответствующую мзду, выдергивая, как фокусник из колоды карт, подходящий для их цели закон и игнорируя неподходящие, доказывают, что дважды два — это что Вам будет угодно, вопреки очевидному здравому смыслу. Как работает эта юридическая банда на службе тех, кто им больше платит, описал еще Джек Лондон в «Железной пяте». А больше всех платить им могут, естественно, олигархи. Они же лоббируют и принятие бесконечного числа узконаправленных и противоречащих один другому законов. Это позволяет им и дальше увеличивать разрыв в уровне доходов между ними и бедными, причем даже в тех странах, где правительства пытаются исправить эту ситуацию с помощью налогообложения и других мер.
В результате сама идея правосудия переворачивается с ног на голову. Правосудие предназначено увеличить степень справедливости в обществе. Но в результате стремления довести правосудие до совершенства, полностью устранив с помощью детализации законов субъективный фактор понимания и толкования закона судьей, мы, на самом деле, лишь увеличиваем степень несправедливости в обществе. В этом сказывается непонимание обществом в целом, а также юристами и законодателями (теми, кто искренне хотят улучшить систему правосудия) того, что законодательство (в отличие от законов физики и других естественных наук) в принципе не может быть доведено до однозначного понимания законов судьями и юристами и субъективный фактор здесь принципиально неустраним.
— Но, как же так, — воскликнет читатель — если законы не доведены до однозначного их понимания, то возможны судебные ошибки!
— Да, читатель, в этом судьба человека и человечества. Полностью устранить возможность судебных ошибок невозможно. С помощью хорошего законодательства можно только свести эту возможность к минимуму. Но тот путь, который избрало в этой сфере цивилизованное человечество сегодня, ведет в противоположную сторону.
— А какой же тогда путь правильный? — спросит читатель.
Я вижу этот путь так. Есть некая разумная мера детализации законов и создание, например, отдельных законов под каждый вид мошенничества, лежит далеко за пределами этой меры. Устранив эту ненужную детализацию, мы уменьшим количество законов в разы, если не на порядки, что позволит оставшиеся законы отшлифовать на предмет их не противоречия один другому и максимальной однозначности (при осознании того, что абсолютной однозначности в этой сфере мы достигнуть не можем). А вот защищать себя от произвола судей и прочих представителей закона общество должно, не превращая судей в компьютерные автоматы работающие по жесткому алгоритму, исключающему такие вещи, как здравый смысл и совесть, а создавая условия и стимулы, побуждающие судей судить по совести и здравому смыслу. Важнейшим условием является хорошо известный принцип независимости судебной власти от всех прочих ее ветвей. Несмотря на то, что этот принцип хорошо известен, он соблюдается далеко не во всех странах одинаково, а в России и, особенно, в Украине вряд ли можно вообще сказать, что он соблюдается.
Стимулом же для судей должна стать их ответственность за несправедливое судейство. Т.е. их самих надо судить за заведомо несправедливое судейство, судить по в меру детализированному закону с применением здравого смысла и совести, не оставляющих им крючкотворных лазеек. Конечно, и в этом случае могут быть ошибки и судью, судившего по совести и по его пониманию закона, другие осудят неправильно, трактуя иначе закон и видя (ошибочно) в решении этого судьи злой умысел. Но, как я сказал, полностью устранить возможность судебных ошибок невозможно. И почему тогда судьба судей должна отличаться от судьбы прочих людей? Но если сегодняшняя система правосудия с течением времени становится все хуже, то система, которую я предлагаю, будет обладать свойством самоусовершенствования. Судьи не смогут надеяться, что им удастся выкрутиться с помощью крючкотворства и дырок в законе, и вынуждены будет полагаться только на здравый смысл свой и своих коллег, а также народа, который их избирает и может смещать.
Кроме того необходимо развивать и совершенствовать этот самый здравый смысл, причем не только у судей, но у всего народа. Это важно не только для хорошего судейства, но и для хорошей экономики, управления и функционирования общества в целом. Само собой разумеется, что этому способствует хорошая система образования, образования широкого, а не узкоспециализированного. Но, как я уже не раз писал об этом, особо важную роль здесь играет признание и широкое внедрение в систему образования разработанного мной единого метода обоснования научных теорий, который представляет, по сути, окультуренный и доведенный до совершенства здравый смысл.