ЛИТЕРАТУРНАЯ СТРАНИЦА
Григорий Дикштейн родился в Харькове 4 ноября 1936. Стихи пишет с 14 лет. Песни с 1960 года. Лауреат многочисленных конкурсов и фестивалей авторской песни. Его имя в числе самых избранных авторов бывшего Советского Союза (20 имён) в чешском сборнике песен «Оркестр доброй надежды» (1987 год), а также в подобном словацком сборнике песен «Атланты держат небо» (18 имён).
Живет в Америке с 1992 года. Встречался и встречается со своими слушателями в Америке, Канаде, Франции, Израиле, Германии, России, Украине.
В 1995 г. в Чикаго вышла книга песен и стихов Дикштейна «...и отзовётся эхо!». В 2001 году в издательстве «Фолио» (Украина) вышла вторая книга стихов «Мы дети погонь и агоний». Песни и стихи Григория Дикштейна вошли в многочисленные сборники и журналы России и других бывших республик Союза (в частности: «Гении рифмы. 500 лучших стихотворений мировой поэзии», «Реноме» 1998год, «Антология авторской песни» под редакцией Д.Сухарева, и «Антология бардовской песни» под редакцией Р. Шипова, «Смена» и др.). Некоторые стихи переведены на чешский, словацкий, иврит, английский, французский.
Медиагруппа «Континент» сердечно поздравляет дорогого Григория с приближающимся юбилеем! Здоровья, успехов, новых замечательных стихов и песен!
___________________________
Григорий Дикштейн
НОСТАЛЬГИЧЕСКОЕ
Теперь собирают лишь крупные даты...
Уже никогда, как бывало когда-то,
по будням, по праздникам, по выходным,
весёлыми, грустными, пьяными в дым
компанией шумной неспешно и срочно,
врываться попарно и поодиночно!
Без повода, запросто, кнопку звонка
давить, чтоб быть принятым наверняка!
Но хуже, в беде, безразличными между,
проветривать черную нашу одежду...
Когда-то свирепо к общению жадны, –
сегодня разборчивы и беспощадны.
Стать выше на йоту кому-то неймётся...
Костёр догорел... Откровенных эмоций
так мало! Тяжелые падают даты.
И в каждом углу циферблат. Циферблаты
везде! На напольных, настенных, оконных,
ручных, механических и электронных...
Звонят и уродуют вальсы Шопена.
Закончен урок. Перекур. Перемена.
Мир съежился, спёкся до крохотной точки...
Все поодиночке... Все поодиночке...
Когда ж возродится приязни эпоха?
Спроси: «Как живётся?» Отвечу: «Неплохо...»
ЛАБИРИНТ
Марине
Темно... Иду на ощупь, как же выжить ещё?
Погас клочок надежды – туго скрученный жгут...
За свет в конце тоннеля оплачен мой счёт,
чего ж его никак не зажгут?
Мне нужен, Ариадна, твой волшебный клубок.
Я «ёжиком в тумане» пробираюсь один.
Я думал: Бог поможет! Не видит нас Бог...
По ниточке на свет выводи!
Попутчики отстали... Ни друзей, ни врагов.
Давно ли славословили за общим столом!
Ни Минотавр не страшен, ни насилье рогов,
а мысль та, что мне поделом!
Ты слышишь Ариадна, ты надежда моя!
Пока река сомнений не дошла до груди,
пока враги мне саван из крапивы кроят,
по ниточке на свет выводи!
Но ты не Ариадна, да и я не Тессей,
а лабиринт коварен, он не выдумка – миф...
Коль не найдём спасенья у родных и друзей,
как судно, разобьёмся о риф!
Не надо, Ариадна, ни хвалы, ни хулы!
Я не сужу кого-то, и меня не суди...
Пусть катится клубочек, огибая углы.
По ниточке на свет выводи!
* * *
Вот наших песен океан... Пора отлива...
Тоска подобная тискам... и край обрыва!
Как жаль, волна без глубины... Песок да камни,
души стенанья не слышны за пустяками...
А ворот тесен, лоб в огне, а о святынях
лишь разговоры... Там в окне природа стынет.
Так льва упавшего легко пинать ногами!
Кто Божьей искрою влеком – не бросит камень...
Как птицы жалобно кричат... Пора отлёта.
Все, от дрозда и до грача, винят кого-то...
Неравнодушная душа звенит набатно ...
Живёт и ждёт, когда волна придет обратно?
Нас ожидающих немного... только горстка.
Она почти уже в дороге наша гостья.
Придет, догонит, наверстает дни и дали...
Она вернётся, но застанет нас едва ли...
* * *
Всё... Похоже, приплыли... Была глубока,
бесконечно бегущей (казалось) река,
а теперь наши легкие весла царапают мели.
Вроде б не на мели, что сумели – смогли,
обнаружили – нету краёв у земли,
и познали всю тысячу лиц у одной из Америк...
Дует ветер сквозь тонкие стены лачуг,
я за их невесомость безбожно плачу,
но не плачу, а горько смеюсь: «Всё в порядке на грядке!»
Не быльём поросло, а взошло-расцвело,
ничего, что о камень погнулось весло,
значит дальше, теченью назло, не меняя повадки...
Только б с ритма не сбиться... И часто дыша,
будет птицею биться о рёбра душа:
«Не лови стрингера, водяной, заскорузлою лапой!»
Нас помилует Боже от раны сквозной...
Холоднее вода, чем той давней весной.
Обопрись о весло, и корягою борт не царапай...
За кормой пузырится болотный метан.
Ничего, что тельняшка в поту, капитан!
Тяпнем рому глоточек-другой, а не пресную воду...
Мы одни в этом мире! Ан нет, погляди!
Наши дети и внуки плывут впереди.
Дай им Боже семь футов под килем ладьи и погоду...
12-14 декабря 2008 г.
* * *
Из вчерашних сновидений,
Мастер кройки и шитья
для грядущих поколений
шил бы… только из тряпья
нет ни смысла, ни резона
что-то новое мостить.
От фасона до фасона
дай Бог тело донести...
Что вчера считалось главным,
можно вешать на… сучок.
Мы как валенки забавны,
сюртучок иль армячок…
Что ж ты, кстати и некстати,
по привычке роковой,
ищешь общий знаменатель,
номер почты полевой?
«Не теряйтесь, не меняйтесь!
– обращался я к друзьям, –
прессинг жизни, жизни натиск
– не стрельба по воробьям!»
Ах, ты новое столетье,
ах ты, новая метла!
Все твои шальные дети
лепят пули из «бабла».
Мы, как зубы коренные,
стёрты – сбиты, не шутя,
лишь любимые-родные
их коронкой защитят.
Пусть коронка не корона,
нам и это хорошо...
Дрогнул поезд у перрона
и пошел, пошёл, пошёл...
2008 г.
* * *
Нынче рано сирень отцвела.
Я совсем о другом... Потерпите – поймёте...
У дороги сухая ветла,
как растрепанный веник в грачином помёте.
У дороги сухая ветла
Не отвадить непруху нытьём!
Ты гони её в дверь, она в окна без спросу.
То ли катаньем, то ли мытьём,
но отыщется способ, чтоб палку в колёса...
То ли катаньем, то ли мытьём
Ах, какая дорога была!
И колдобины прочь с колеи разбегались.
Отчего ни двора, ни кола,
ни коня, ни седла, ни знамён, ни регалий?
Отчего ни двора, ни кола?
И куда ж я бездумно спешил?
Весь в делах, и в цветах, и в любви, и в почёте?
Как же вышло, о Боже, скажи:
воспарить не дано мне в свободном полёте?
Как же вышло, о Боже, скажи...
Намекни, дай ответ и совет...
Не ленивый поймёт, а поймёт – не осудит.
Идеального выхода нет!
То, что должно, – твори, и что будет – то будет...
Идеального выхода нет!
ВЕСНЕ – ДОРОГУ!
«Весна идёт, весне – дорогу!»
(Из песни)
Пора подснежников, фиалок и скворцов...
От умирания снегов до ледохода
Морфея чары пересилила природа,
бросая пригоршни веснушек на лицо.
Спешат увидеть свет отважные ростки.
Похоже, время холодов вы пережили!
Уже морозы полномочия сложили,
запахло грозами, до лета – пустяки!
И мы оттаяли... Тяжелая зима
нас потрепала ледяною рукавицей
по загорелому лицу и ягодицам,
пускай не больно, но чувствительно весьма.
Я март люблю, как ностальгическую блажь,
как нашу молодость с поступками шальными.
Жаль, стали мы и времена совсем иными,
иные помыслы и прочий антураж...
Но мне так любо пробуждение земли,
и эта сладостная нежность и томленье...
Есть в обновлении от старости спасенье!
Освобожденье от затянутой петли.
Разбудит утром первый гром и пенье птиц,
лихое солнце, протаранившее шторы.
Узда в руках у седока, стальные шпоры...
Весна не ведает запретов и границ!
* * *
Никто не виноват: ни год, ни лето,
ни Вдаль Глядящий с Книгою Судеб...
Орлом о землю стукнулась монета,
и снова маслом вниз стремится хлеб...
Слепое гиппократово оружье,
в бессилье от невидимых врагов,
молчит... Лишь стены отвечают дрожью
на гнев Богов.
Что наши жизни пред угрюмой силой
природы из ловушек и сетей?
Она растила, мяла и косила
веками человеческих детей.
С вершин беззлобно сбрасывала горных,
и в море собирала свой оброк
из разных – непокорных и покорных,
но всё не впрок.
Дрожала от вселенского пожара
земля, а ей – то холод, то потоп.
И ось её и гнулась, и дрожала,
и нас держала, мы держались чтоб.
Что изменилось? Качество возмездья?
Глобальность кары? Знаний торжество?
Иначе разве лопались созвездья?
И что с того?
Уймись философ, не буди, не сетуй,
мгновеньем счастья пользуйся – твоё!
С единственной звездою, только с этой
ты связан, с атмосферою её.
Здесь гарь и пыль, потери и победы,
здесь гений вырывается из тьмы,
любовь, молитвы с вечностью беседы...
И Мы...
АВГУСТ
Вот и яблочный Спас разукрасил застолье подарками...
Ловит Север компаАс и под утро влажнее от рос.
Прогремит тарантас, у обочины, листьями шаркая,
лета скудный запас, безмятежно толкнув под откос...
Снова в клетке сидим, за фанерными тонкими стенами.
В ожидании зим, нам дотла прожигать вечера.
Глас экрана грозит то недужным, то страшным из темени..
Тихо, не голоси, успокоиться дай до утра.
Только трубы трубят ни о детстве твоём, ни о юности...
Не покажут тебя молодым на отвесной скале.
Ротозеев слепя, там улыбка привычной шаблонности...
Стынет туча, клубясь, две дождинки блестят на стекле.
Мы явились не вдруг в новый дом со своими талантами,
на серебряный круг записав память прожитых лет...
В мире вечных разлук, нам теперь помирать эмигрантами.
Есть наука наук: «Проще жить, если выбора нет!»
Право выбора здесь... вроде нет ни Москвы и ни Выборга.
Всё оставим, как есть! – и не время о том горевать,
Жить не понятым – месть! – или просто расплата за выбор нам.
«Хлеб насущный даждь днесь», - а на прочее так... наплевать...
Наплевать и забыть... Отмахнуться словами обычными.
Не сбежать от судьбы, но былое в душе сохрани!
И клаксоном трубы, «МетрО» ночь разорвёт электричками...
И застонут столбы: потерпи, отдохни, не брани...
29 августа 2007 г.
* * *
Беспокойный, каверзный и бойкий
век угрюмой классовой борьбы.
Ну а мы... как были там прослойкой,
так и здесь не миновать судьбы
между молотом и наковальней
как-то жить и сосуществовать,
избегая доли криминальной,
а на остальное наплевать.
Мир непрочным был, а нынче – хрупкий.
Знаем больше, видно потому,
здесь в своей упрятаться скорлупке
больше не удастся никому...
Ибо сквозь задраенные люки
достают сигналы и звонки...
Мы то что! А дети наши? Внуки?
Пустяки... О, нет, не пустяки.
Что ж мы зря меняли то на это?
Нет другого глобуса, увы!
И в дыму любые части света,
ибо затуманены умы!
Разум спит. И колокол не будит!
Ночи опустившийся шатёр
утешает: спите... будь что будет...
«Будь что будет?» Кто же память стёр?
Чувства упростив до «зрелищ, хлеба»,
обнажая стадности инстинкт?
Где границы: Неман, Волга, Эльба?
Вот видна река... Да это ж Стикс!
Пахнет нефтью, в кулаке ни цента.
Где найти пятак за перевоз?
И Харон с улыбкой президента
Вам не отвечает на вопрос...
Публикация подготовлена Семёном Каминским, newproza@gmail.com