ИЗБЕЖАТЬ РЕАЛЬНОГО КРИЗИСА

ИЗБЕЖАТЬ РЕАЛЬНОГО КРИЗИСА

Edward TESLER, Ph. D.

Ребенок родился вполне нормальный, но не говорил. Родители огорчались, но что поделаешь. Лет в пять он вдруг произнес: «Каша подгорела». «Что ж ты до сих пор молчал?». «До сих пор всё было в порядке». Русскоязычная пресса нынче много стала писать о капитализме; явно с ним не всё в порядке. Рецессии. Депрессии. Богатые становятся богаче, а бедные — беднее. Национальный долг сравнительно благополучной (и ненавидимой за это) Америки почти сравнился с размером её валового продукта. Бюджетный дефицит — полтора триллиона. Внешнеторговый дисбаланс — десятки миллиардов. Доллар падает. Безработица — 9 процентов, и многие считают эту цифру заниженной. Европа и вовсе затягивает пояса: Ирландия, Португалия, Греция просят спасения у Международного валютного фонда. На Ближнем Востоке и в Африке протесты, террористы, религиозные фанатики... Вся система — в социальном кризисе.

Так ли это? Отложим в сторону политические дрязги и локальные драки. Политика — это концентрированное выражение экономики, а война, как сказал Клаузевиц, это продолжение политики иными средствами. Всё сводится к экономике; в конечном счете, к труду. Но работа дураков любит. Труд как «первая жизненная потребность» — это утопическое измышление марксистов. Необходим стимул, противовес естественному стремлению работать поменьше. Для рабства, феодализма и нынешних диктатур — попросту палка. Ею в Риме погоняли животных, и называлась она — stimulus. Ранний капитализм использовал голод. В обоих случаях создавался дисбаланс между жадностью и страхом. Жадность заставляет хозяина отбирать себе всё больше. А опасность восстания рабов далеко не очевидна. Зато когда дело и впрямь до него доходило, то это вело не к какой-то там рецессии, а именно к кризису. В терминах кибернетики, слабые сигналы обратной связи не проходили, пока они не возрастали до кризисного уровня. И системы рушились. Потому, в частности, и удалось большевикам так легко свалить ранний капитализм в России.

Но в условиях современного зрелого капитализма и удовлетворение жадности, и эпицентр страха переместились с производства на рынок. Кибернетически, рынок несравненно более гибок. «Абсолютное и относительное обнищание рабочего класса» подрывает покупательную способность и снижает доходы задолго до того, как ситуация становится потенциально кризисной. И система перестроилась. Зрелый капитализм превратил обездоленного пролетария в массового покупателя, в средний класс. Социоэкономических кризисов, из которых система может живой и не выйти, не будет. Противоречия остались, но антагонизма нет. Продавец и покупатель нужны друг другу.

Рецессий и депрессий тоже быть не должно. Рынок — как шоссе. Каждый ведет машину по своему разумению. Спешит, рискует, обгоняет. Если не справился — чудака оттащили в кювет, как пел Высоцкий. Но в основном люди и грузы всё же попадают, куда следует. Дорожная администрация устанавливает правила движения, поддерживает порядок, предупреждает об опасных поворотах, наказывает нарушителей, помогает пострадавшим — но и только. Подменять водителей, а тем более выручать тех, кто по спешке и жадности разбил свою машину — не её дело.

Дорыночная экономика — скорее не шоссе, а рельсовый транспорт. Диспетчер из центра управляет. Столкновений куда меньше, но те, что случаются — уже не дорожные происшествия, а катастрофы. И, не в пример поезду, с шоссе можно свернуть на проселок, а то и вовсе решиться по бездорожью. Именно в возможности оставить веками освященную рутину и найти новый путь и состоит прогресс. Всё та же: жадность заставляет проявлять инициативу, рисковать и ошибаться. Кто-то теряет, кто-то находит. А рынок все эти разнонаправленные усилия взаимно независимых водителей сводит к среднестатистической. И прогресс обеспечит, и перегибы устранит.

Рецессиям и депрессиям просто неоткуда взяться. Так говорит «теория эффективного рынка»…
Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Рынок не всякой инициативе опора, а только той, что приносит прибыль. Или, по крайней мере, обещает. И при обещаниях достаточно радужных «водители» перестают быть независимыми, а всем скопом рвутся ухватить свою долю. А за неё нужно платить, и чем позже, тем больше. Вот и вздувается очередной спекулятивный мыльный пузырь. А потом, естественно, лопается, и все, давя друг друга, рвутся к выходу.
Капитализм не терпит свободных денег, все должны быть при деле. Приток денег в мыльный пузырь — это отток их от стабильных, производительных, но менее радужных секторов экономики: операция несложная. Выручить их, когда пузырь лопнул, трудно, а то и невозможно. Да и не худо попридержать наличные в неясной ситуации. Почти два триллиона долларов не возвращены в традиционные сферы производства. Отсюда — экономический спад, потеря рабочих мест, снижение покупательной способности. Рецессии и депрессии поэтому неизбежно следуют за каждым экономическим «бумом»: в сберегательных банках, в электронной технологии, в недвижимости...

Ну и что? Золотая лихорадка, нефтяная горячка, железнодорожный бум — всегда они были. До Великой Депрессии система сама справлялась, без вмешательства Вашингтона. Новый курс Рузвельта, социальный спасательный круг, экономику притормозил: деньги-то взять больше неоткуда было. Понадобилась Вторая мировая война, чтобы её восстановить. Но финансистов, с биржевых спекуляций которых всё и началось, он спасать не стал, а, наоборот, ввел более строгий контроль их деятельности. Кстати, провальные сберегательные банки начала 90-х тоже были не спасены, а ликвидированы. Нынешняя рецессия — кажется, первый случай прямого вмешательства правительства во спасение вызвавших её банкиров и прочих спекулянтов.

Понять это можно. Крах рядового банка — мелочь. Вкладчикам деньги вернут из страхового фонда, гарантированного правительством (FDIC). Крах бегемота, кредитующего целые отрасли экономики — это уж никак не мелочь. Он, по фразе, придуманной в Вашингтоне, «слишком велик для падения». Бросая этим воротилам спасательные круги стоимостью в сотни миллиардов долларов, правительство спасло Америку — экономическую основу мира — от банкротства!

Политиканов, которым эти демагогические фразы прокладывают путь к Белому дому или там к сенаторскому креслу, понять можно. Но тех, кто в это искренне верит?! Откройте глаза, невинные вы души. Америка — уже банкрот: не кто иной, как спикер — третье лицо в государстве — это объявил во всеуслышание. Четырнадцать триллионов должна. Всем и каждому. Частная компания объявила бы банкротство и, если хочет остаться в бизнесе, представила бы суду план выхода из него: что сократить, что продать, кому сколько платить.

Да вы что? Девальвировать мировую валюту — доллар? Отсрочить платежи по облигациям? Может быть, ещё и выбросить на рынок золото из сейфов Форт Нокс? Кто же нас тогда будет уважать? И давать взаймы очередные триллионы, чтобы Америка насаждала демократию, оплачивала кучу наших недругов в ООН и обогащала вороватых президентов на всех континентах? И за Америкой тут же последует Европа; кто же тогда останется на плаву — Китай?

Европа как раз и сама уже начала избавляться от чрезмерной социализации. Не ахти как решительно, но взялась за ум. Франция подняла пенсионный возраст с 60 лет аж до 62. Америка, для сравнения, идет к 67. Англия до того взвинтила плату за высшее образование, что она теперь не в пять раз меньше, чем у нас, а только в три раза. Но сторонники Обамы не позволят тронуть разорительную и, возможно, неконституционную реформу здравоохранения и другие милые их сердцу социальные программы; скорее уж вообще заморозят финансирование правительства. Демократы-сенаторы в Висконсине проголосовали ногами: сбежали в Иллинойс, чтобы не лишить юнионы государственных служащих возможности благоденствовать за счет налогоплательщиков.

У либералов — оправдание. Народ нищает, нужно ему помочь. Лет сорок назад американец, который входил в низшие по доходу 20% населения, получал в среднем в семь раз меньше, чем богач из высших 20%; сегодня — в 14 раз меньше. Опять «абсолютное и относительное»?

Любую статистику можно вывернуть наизнанку. Из 60 миллионов, составляющих низшие 20%, большинство — это малоимущие, пособия которым не считаются доходом; и те, кого здесь принято называть underclass — бездомные, обитатели тюрем и прочие, которые дохода вообще не имеют. Конечно, в среднем на одного меньше получается. И хотя жадные капиталисты и в двадцать раз больше получать не откажутся, или в пятьдесят, но способ у них только один: неистовая погоня за каждой монеткой в кармане покупателя. В том числе и тех, из низших 20%. Продать им и цветные телевизоры, и сотовые телефоны, и индукционные печки, и карманную электронику, и многое другое. Их отцам сорок лет назад и не снился такой уровень жизни. Низшие — далеко не значит нищие. Ах, богачи получили намного больше? Завидуете? Устройте революцию, прогоните акул капитализма и восстановите светлое будущее, в котором даже высокооплачиваемые рабы вроде автора этих строк получали примерно треть от американской «черты бедности». Не хочется? То-то. В отличие от жадности, зависть — чувство непродуктивное.
Но пятьдесят миллионов без медицинской страховки! Ах, какой ужас! Снова свалили всех в одну кучу. Нелегалов, которых не страховать следует, а депортировать. И людей состоятельных: многие из них предпочитают прямые медицинские контракты. И здоровую молодежь, которой страховка пока вообще не нужна. И госпитали, по закону обязанные оказать неотложную помощь каждому без страховки. И сам принцип страхования не редких и дорогих операций, а всего подряд, более чем сомнителен. Покрывает миллиардные злоупотребления: ненужные тесты и процедуры, липовые счета Medicare и прочее. Для улучшения положения в школах, которые устойчиво занимают первое место в мире по расходам и «-надцатые» по уровню знаний, учительские юнионы потребовали — и получили — дополнительные льготы. Включая страховую компенсацию за дорогой медицинский препарат. Кое в чем улучшение точно будет: препарат этот — Viagra.
Тем временем Америка тратит неисчислимые миллиарды на безнадежно проигранную войну с наркобизнесом. И на бессмысленную войну в Ираке и Афганистане. И на фарс выборов, чтобы определить, кто именно будет в последующие четыре года хвастаться реальными или (чаще) фиктивными успехами, обвинять предшественника в неудачах и вносить свою лепту в неудержимо растущие триллионы долга. Или получит возможность просто, по-демократически, отправить свою жену в разгар рецессии в вояж по Европам с подругами, охраной и обслугой в семьдесят человек. Прямо-таки в стиле российской императрицы Екатерины Второй. Спешу добавить: ничего предосудительного я в этом не вижу. Пусть развлекается. За свои.

Либералам и прочим поклонникам социализации стоит призадуматься: свидетельствует ли весь этот бедлам о кризисе системы — или о её жизнеспособности? Смогли бы против него устоять Чавес или Кастро? Пора уж, не отвлекая внимание и ресурсы на эти надуманные кризисы, заняться реальным и очень опасным. Не социоэкономическим, а энергетическим. Причина его — всё тот же дисбаланс между страхом и жадностью, который окончился гибелью докапиталистических систем.

По компактности единицы энергии и по простоте доставки её потребителю нефть уникальна. Залей десять тысяч килокалорий в литровую бутылку и бери с собой хоть на полюс, хоть в Гималаи. Силовой кабель туда — или к автомашине — не протянешь, а аккумулятор — штука весомая и не дешевая. Защита от радиации — ещё дороже, да и вообще атомная энергетика ещё не вышла из пеленок. Потому и стал основой современной экономики двигатель внутреннего сгорания, работающий на продуктах переработки нефти. Жадность вполне обоснованно к этому привела.

А страх? Опасность лишиться этого источника никогда таковой не считалась. За всяким предупреждением об истощении известных месторождений следовало сообщение об открытии новых. Или об изобретении нового способа получения нефти из уже использованных. Поиск альтернатив — не технических, это легко, а экономических, с немалыми капиталовложениями в перестройку все инфраструктуры — никогда и ничем не был поэтому стимулирован. Ни жадностью, ни страхом. Не разбазаривать же деньги под стимулы «зеленые» — глобальное потепление, экологию и прочее. Пусть уж Гор это пропагандирует, серьезному бизнесу доходное место в нефти. Ведущие автокомпании изготовили сотни две гибридных электромобилей, больше для рекламы — и хватит
События на Ближнем Востоке заставляют взглянуть по-иному. Не важно, сколько в мире нефти; важно, где она. В руках наших «заклятых друзей», фанатиков-исламистов и арабских принцев, нефть стала орудием шантажа, и остались нашей цивилизации ровно три выхода. Первый — сдаться на их милость. Ходить Америке в парандже.

Второй выход — нефтяная война. Забыть о демократиях и устроить парочку крестовых (или долларовых) походов. ОПЕК, нефтяной картель, конечно, без боя не уступит, так что неизвестно, чего больше прольется, нефти или крови. Вам не нравится? Мне тоже.

И третий — фундаментально перестроить технологию. Неорганических источников энергии множество. Одной лишь геотермальной, у каждого из нас под ногами, хватит навек. Не только для стационарных потребителей, но и для транспорта годится. Перейдем на электровозы. Вспомним о троллейбусах. Потребуется немало капиталовложений, но технология уже имеется.
Авиалинии — тоже не проблема. Можно заменить сверхскоростными поездами. Бесшумно, экологически чисто, и доставят из Чикаго в Лос-Анджелес, пожалуй, даже быстрее: не придется добираться до аэропорта и проходить рентген. Личный транспорт — проблема сложная, но не безнадежная. На коротких городских пробегах электромобиль вполне справится. А между городами — рельсовые паромы, как в Швейцарии. Или шоссейные. Загнал туда свою мини-машинку где-нибудь в Нью-Йорке, а вывел в Бостоне, подзарядил — и кати по своим делам. А если перейти на бесконтактную энергоподачу к ней, индукционную или магнитно-силовую — то и вообще езжай куда хочешь. Нефть останется для особых нужд — скажем, военных, где требование неограниченной маневренности оправдывает любые затраты. «Мир во всём мире» наступит не скоро.

Очень хочется надеяться, что именно этот путь наша цивилизация и выберет. Нет, я не думаю, что сегодня этим займутся всерьез. Нефть по сто долларов за баррель — больно, но терпимо. Прибыль есть, жадность удовлетворена, и сигнал обратной связи ещё не проходит. Но дойдет до ста пятидесяти или даже выше, всё вздорожает, и кибернетика рынка заставит создать новую технику. Именно так возникли железные дороги, Панамский и Суэцкий каналы и шоссейная инфраструктура, нашпигованная бензоколонками — тоже ведь предприятия не из дешевых. Необходимость — мать изобретения. И будут наши внуки жить по-новому. Экономически — всё в той же рыночной капиталистической системе со всеми её рецессиями и депрессиями, но минус ещё один кризис. А технологически — в чем-то из области научной фантастики. Пожелаем им удачи.