31-Е НА СЕНАТСКОЙ

Виталий Щигельский, Санкт-Петербург

Место, время, лица — все вымышлены, как вымышлено и все, о чем я пишу. Такова нынче действительность.

31 мая на Дворцовой в кольце празднично одетых статных милиционеров образовалась аморфная масса примерно из пятисот человек. Люди со значками с цифрой «31» на груди — интеллигенты, интеллектуалы — прохаживались вокруг Александровской колонны, пожимали друг другу руки, вполголоса переговаривались. Средний возраст участников, как мне показалось, колебался в пределах пятидесяти лет. С учетом средней продолжительности жизни мужчин в России, опасность оппозиции для власти представлялась минимальной.

Какой-то чудак прочел стихотворение нигилистической направленности:

Чиновники страну дербанят на куски,
Товарищ Сталин, где же ты?

Ему иногда хлопали за отвагу.
Мне вспомнилось идеальное по своей геометрии каре декабристов, составленное из крепостных и холопов. В противовес ему строй «несогласных» выглядел неоформленным и разряженным, что говорило о несколько большей внутренней свободе собравшихся. Сгустки и уплотнения наблюдались в основном возле приехавших из Москвы нескольких VIP-оппозиционеров, голоса которых не были слышны никому в виду отсутствия микрофонов. Эти сгустки состояли, в основном, из журналистов и телевизионщиков.

Милиция в круг не совалась, за исключением капитана, до неправдоподобия похожего на одного из предводителей оппозиции господина Владимира М. У меня мелькнула мысль, что это такая блестящая оперативная находка, разновидность нейролингвистического программирования, призванная вызывать у колеблющегося «несогласного» подсознательную тягу к взаимодействию с тайной полицией. Но, услышав его речь, я понял, что ошибаюсь. Я вполне могу ошибаться, особенно в те минуты, когда взволнован.

Вдруг я почувствовал движение. � действительно, толпа каким-то непонятным мне образом обрела тягучесть и потекла в сторону Невского. Видимо, все VIP-лица выдали свои интервью. Это был единственный миг, когда милиция вдруг занервничала, ведь двигаться митингующим не полагается — митингующим полагается стоять. Однако прыгать в этой тягучий поток ни один милиционер не решился. Вероятно, зря им выдали новую парадную форму и чистые сапоги.

Милиционерам пришлось выполнять роль пионервожатых, переводя «несогласных» через Невский. Так почти без заминок и без пробок митингующие попали на Адмиралтейский луг.

— По газонам не ходить! — закричал милиционер, вызывающий аналогию с Владимиром М.
Двумя потоками, вероятно, чтобы осложнить оперативную задачу силам правопорядка, шествие обогнуло действующий фонтан и устремилось к Сенатской.
Возле Всадника толпа застыла. То ли в восхищении от такого количества бесхозной, непристроенной меди, то ли в ожидании обещанного и заявленного митинга.
Но вместо митинга опять начались интервью.
Некоторые «несогласные», в том числе и я, стали скучать.
Выручил «омон». До сих пор его скрывали в душных автобусах неподалеку. А теперь стали потихоньку выпускать командами по рации на конкретную группу или конкретную персону.
Для того, чтобы скрутили, достаточно было громче обычного произнести слово «свобода» или пытаться вытащить на свет самодельный самобытный транспарант. За подобную самодеятельность «омоновцы» вязали стремительно и деловито. Хорошо, что в этот день самодеятельных эксцентриков было немного.

Но вернемся к «омону». В нем меня поразило не столько качество действий, сколько качество амуниции. Космические шлемы, бронежилеты, прочные удобные сапоги и прочая бижутерия специально создана для того, чтобы сделать их полностью герметичными, непроницаемыми к любым внешним воздействиям и, в первую очередь, обезопасить от сомнений и чувств и сочувствия к происходящему, потому что на каком-то этапе оно неизбежно.

Очень жаль, что VIP-лица из оппозиции не пытались выручить рядовых «несогласных», которые пришли вместе с ними.
VIP-лица позировали перед объективами кинокамер. Наверное, это было важнее с точки зрения геополитики. Но с человеческой точки зрения они вели себя точно так же, как их кремлевские оппоненты.

Между прочим, рядовые «несогласные» пришли на площадь, зная, что в Москве в этот день за подобное мероприятие было задержано более ста человек, пришли на свой страх и риск. Пришли, зная, что по окончании акции у них могут быть пусть некрупные, но неприятности. � с этими неприятностями им придется разбираться без чьей-либо помощи — один на один.
Настоящая солидарность возможна только тогда, когда генералы не жертвуют своими солдатами, когда генералы помнят своих солдат по именам, когда генералы готовы разделить участь своих солдат…