GEORGIA TODAY

GEORGIA TODAY

Сергей МАРКЕДОНОВ

«Грузии нелегко дается демократическое ученичество. Короткий период свободы, закончившийся в 1921 году, затем семьдесят лет советской власти, потом гражданская война, начавшаяся после обретения независимости в 1991 году и , наконец, «революция роз», которая положила конец хаотичному и коррумпированному правлению Эдуарда Шеварднадзе. Но дурные привычки не исчезли. Несмотря на молодость нынешнего руководства страны — президенту Саакашвили в 2003 году было всего 39 лет, — несмотря на желание проводить реформы и модернизировать страну, а также присутствие американских советников в администрации президента, политические нравы былых времен оказались живучими».
С процитированным выше фрагментом из статьи французского публициста Даниэля Верне «Увядшие розы Тбилиси» (вышла в известном и авторитетном издании «Le Monde») трудно спорить. Особенно если принять во внимание жесткие действия президента Грузии Михаила Саакашвили 7—8 ноября 2007 года (силовое подавление оппозиции, введение на полмесяца режима ЧП не только в Тбилиси, но и во всей Грузии, фактическое введение цензуры).
Хотя уточняющие замечания, безусловно, есть. Точнее, есть претензии к предложенной схеме (равно как и к методологии анализа). К сожалению, для многих экспертов и журналистов на Западе крах больших империй и образование наций-государств на их развалинах представляются как факты имманентно положительные. Факты позитивные уже в силу того, что империя — это плохо, а «молодое ищущее национальное государство» — однозначно хорошо. Между тем выбор между нацией-государством и империей — это не выбор между плохим и хорошим. В реальности это выбор между различными сочетаниями плюсов и минусов. Да, империи могут быть «тюрьмами народов», но в то же время они подавляют «политизированную этничность», апеллируют в гораздо большей степени к универсальным ценностям, нежели к зову крови и почвы. И уж совершенно точно (на эту тему есть огромный эмпирический материал), что нации-государства, возникающие на обломках империй, далеко не всегда являются образцовыми демократиями. Так было и в период после Первой мировой войны (после распада Австро-Венгрии, Оттоманской Порты, Российской империи), и после распада СФРЮ и СССР.
Первая Грузия (о которой упоминает Верне), точнее сказать, Демократическая Республика Грузия в 1918—1921 годы вряд ли может рассматриваться в качестве образца демократии и справедливости. «Русские в Грузии теперь иностранцы. Они не имеют места в Национальном совете Грузии, хотя их всегда было там 6,5%. По переписи 1897 года во всей России было 1,1% грузин, 0,9% армян, 1,1% латышей. Однако эти народности, и с полным правом, конечно, говорили, что им должна быть гарантирована защита прав национального меньшинства. Теперь грузины стали «державной нацией», и русские, даже прожившие десятки лет в Закавказье, — иностранцы! Однако этих иностранцев мобилизуют, не говоря, конечно, о налогах и т.п. Русских усиленно арестовывают и высылают как «контрреволюционеров», «централистов» и «великодержавников», — писал в сентябре 1918 года доктор философии профессор Сергей Сватиков. «Вместо явной поддержки межэтнических столкновений социал-демократы (правящая партия в независимой Грузии 1918—1921 годов.— С.М.) сублимировали национальную напряженность в классово-политический конфликт, в котором армяне преображались в буржуазию, а русские в бюрократию». А это уже пишет не русский (или советский исследователь), которого можно было бы заподозрить в имперских настроениях. Это слова американского профессора (сегодня Мичиганского, а в недавнем прошлом Чикагского университета) Рональда Грегора Суни (автора фундаментального исследования о меньшевистской Грузии 1918—1921 годов). В 1918—1921 годах существовали и развивались грузино-абхазский и грузино-осетинский конфликты, а тогдашняя Грузия была еще и втянута в противостояния с Арменией (Лорийский инцидент) и Азербайджаном (конфликт из-за Квемо Картли или Борчалы) из-за спорных территорий. Таким образом, ни обретение независимости в 1918-м, ни получение свободы в 1991 году не принесли на грузинскую землю ни процветания, ни стабильности, ни экономического благополучия. После 1991 года в Грузии сменилось три президента. Однако двое из них ушли досрочно, и не в результате демократических процедур, а в результате силовых действий.
Спрашивается, а зачем в рассмотрении сегодняшних событий в Грузии необходимы исторические экскурсы? Ответ, на наш взгляд, лежит на поверхности. Они необходимы, прежде всего, для того, чтобы адекватно представлять себе то общество, которое мы пытаемся понять и на которое пытаемся воздействовать. Которым, если угодно, пытаемся управлять. В отличие от многих российских профессиональных «патриотов», у автора настоящей статьи не вызывает «скрежета зубовного» стремление США и Запада вообще «демократизировать Грузию» или сделать ее ближе западной цивилизации. Надо быть реалистами. В конце концов, мы должны адекватно понимать ту цену, которую готовы платить за любовь Грузии. Цена эта — «сдача» Абхазии и Южной Осетии. Да, Грузия в течение почти двух веков была наиболее последовательным союзником России на Кавказе. С ее помощью мы присоединили и «освоили» Северный Кавказ. Однако эта Грузия играла в рамках имперского дискурса. С развалом империи (который был во многом объективным потому, что имперский дискурс трещал под давлением националистических дискурсов) Грузия (как и другие бывшие части большой империи) выбрала национализм. Националистическая же «воображаемая география» Грузии (с Абхазией и Южной Осетией, а в некоторых версиях и с Сочи вместе с Туапсе) не совпадает с российской. Для России любое силовое решение в Южной Осетии и в Абхазии чревато расползанием конфликтов на территорию РФ (Северная Осетия, Западный адыгоязычный Кавказ). А потому РФ (в отличие от СССР) не может выступать гарантом «территориальной целостности» Грузии с разного рода автономиями в ее составе. Раз уж выбран национализм, а империя осталась в прошлом, то взгляды Грузии и России на перспективы «собирания грузинских земель» в значительной степени расходятся. А потому появление в регионе Южного Кавказа США и ЕС — это объективная реальность, в которой сама Грузия заинтересована. Другой вопрос, что эта заинтересованность ситуативная, а не детерминированная неким «европейским выбором» грузинского народа или грузинской элиты. Несколько дней назад автор настоящей статьи был в Берлине, где принимал участие в слушаниях ПАСЕ по так называемым замороженным конфликтам. В ходе открытых дискуссий, а также в кулуарах я пытался донести своим уважаемым (в данном случае без всякой иронии) коллегам мысль о том, что «западный вектор» внешней политики Грузии — это сегодняшняя реакция Тбилиси на поведение России. За этим нет никакого «цивилизационного выбора».
В 1990-е годы Эдуард Шеварднадзе рассчитывал вернуть Абхазию с помощью России, а потому старался быть «пророссийским». В 1993-м в Грузии на основе бывшего Закавказского военного округа (ЗакВО) была создана Группа российских войск в Закавказье (ГРВЗ). Годом позже Москва и Тбилиси подписали Договор о сотрудничестве в военной сфере. Тогда же возникла Группа погранвойск РФ в Грузии (тоже на базе бывшего ЗакВО). В 1995-м было подписано Соглашение о российских военных базах в Грузии. В течение первой половины 1990-х годов российские базы в Грузии являлись объектом критических нападок оппозиции, но не официального Тбилиси. Кратковременное возобновление грузино-абхазского конфликта в 1998-м развернуло Грузию в сторону Соединенных Штатов. И в этом не было личной вины Шеварднадзе. Ни при чем здесь и его якобы клиническая русофобия. Любой грузинский лидер на его месте поступил бы так же или почти так же. И если завтра с помощью Вашингтона и Брюсселя не удастся распространить грузинскую юрисдикцию на Сухуми и Цхинвали, то разочарованные в демократии лидеры Грузии будут искать иранский или турецкий векторы. Для того чтобы обосновать такие повороты, много думать не придется. Достаточно будет вытащить на свет архивы 16—18-го веков. А умелые интерпретаторы найдут факты, доказывающие правильность нового «цивилизационного выбора».
Но в связи с этим закономерен другой вопрос. Понимают ли США и ЕС того, кого захотели «приручить» и кто пытается сделать их своими надежными союзниками и даже проводниками собственных интересов? По той реакции, которая пришла 8 ноября 2007 года из европейских столиц, можно увидеть, что не вполне. Лейтмотив этих публикаций — разочарование в якобы имевшем место демократизме грузинского лидера. «Подобные действия властей скорее походят на сведение счетов между кланами, чем методы, присущие демократии, к которой стремятся грузины, претендующие на статус европейцев. Им нужны не досрочные выборы, а спокойное применение принципа сменяемости власти. До чего им еще далеко», — так комментирует последние события в Грузии Даниэль Верне. Но это комментарий публициста. Между тем официальные лица Западного мира также жестки в своих оценках. Генеральный секретарь НАТО Яаап де Хооп Схеффер подверг критике введение чрезвычайного положения в Грузии, заявив, что «препятствия, чинимые СМИ, противоречат принципам и ценностям альянса». И даже парламент Эстонии (доселе весьма грузинофильски настроенный) выразил свое беспокойство: «Чрезвычайное положение и закрытие телеканалов не является спасительной мерой. Напротив, это подвергает сомнениям прежние успехи Грузии и существенно снижает возможность будущих успешных шагов». В данной ситуации возникает один простой вопрос. А был демократический мальчик? Или его тщательно придумывали, обманывая сами себя. И не видели, как «молодая демократия» проводит местные выборы (в 2006 году, кстати, их сроки несколько раз переносились, а в местные органы власти по их условиям может пройти только партия-победитель, набравшая простое большинство голосов), как действует в зонах конфликтов (делая ставку на их «разморозку»). А может быть, закрывали глаза на то, как фактически ликвидировалась автономия в Аджарии, как бизнесменов и чиновников сажали по стражу, а затем отпускали на свободу не после судебного разбирательства (а после уплаты якобы «украденных у народа денег» в никому не известные «закрома родины»). Возможно, прими сегодняшние критики Грузии все эти факты во внимание в 2004—2006 годах, сегодня не пришлось бы беспокоиться по поводу ЧП и ограничений демократии. Потому что демократия — это высокая политическая ценность сама по себе безотносительно к геополитической ориентации того или иного государства. Не выдай те же США и ЕС демократических «авансов» Грузии, оцени ее достижения в этой области адекватно, сегодня не пришлось бы констатировать «авторитарных поворотов» в политике Саакашвили.
В прочем, в Грузии нет и каких-то особых «перегибов» по части авторитаризма И конечно же, сегодня речь не идет о наступлении «тоталитарных порядков» в этой стране. Тот же Саакашвили продолжает апеллировать к языку демократии (он намеревается проводить досрочные выборы 5 января 2008 года). В данном случае мы говорим о постсоветском культурно-политическом контексте. Просто Грузия — это не Швейцария или Люксембург, а обычная постсоветская страна. Со всеми теми общими признаками, которые все бывшие «братские республики» имеют. Это и общее советское прошлое, и отсутствие диалоговой политической культуры, и авторитарная власть (которой противостоит авторитарная же оппозиция), и стремление просто и в сжатые сроки решить все проблемы (только в Грузии это проблема территорий, в Белоруссии — социальная проблематика, в РФ — якобы вмешательство Запада, а в Узбекистане — исламский радикализм). Отсюда и равная во всем СНГ политическая жесткость власти при различной направленности применения этой жесткости. При этом постсоветская политическая культура в обязательном порядке включает в себя демократический антураж. Таким образом, в Грузии (как и в любой из бывших республик СССР) авторитаризм сосуществует с демократией, временами позволяя последней чуть больше, а временами чуть меньше (в зависимости от ситуации). В связи с этим от любого внешнего игрока (будь то США, ЕС, НАТО, ООН) требуется одно — адекватное понимание реальности, то есть понимание того, что демократия — это развитые институты власти и гражданского общества, а не любовь или ненависть к "бывшей империи".
russ.ru