РУБАШКА ДЛЯ ИМПЕРАТОРА
Доктор Фридман вернулся из поездки на Канарские острова слегка загоревшим и заметно помолодевшим.
— И что нового в нашей маленькой богадельне? — спросил он, едва переступив порог своего служебного кабинета. — Все живы-здоровы, никто никого не убил?
— Более-менее, — ответила доктор Бродски. — Во время вашего отсутствия отмечено несколько происшествий: Ганди объелся старыми газетами, Пресли огрел табуреткой ассистента Джордана, царь Давид устроил подтасовку с Пеле, а электрический стул из штата Невада запустил графином в телевизор.
— Сломал?
— Нет.
— Слава богу. Но от Ганди подобного я никак не ожидал. Он, вроде бы, последние две недели все призывал к духовному возрождению и умеренности в пище. Как это на него нашло? И почему — газеты?
— Не смогли разобраться, шеф, — призналась Бродски. — Утверждает, что пресса позволяет подчерпнуть ему энергию от ушедших в прошлое мыслеобразов...
— А что! Может быть. Некий конструктивизм в подобном заявлении проглядывает. Кишечник промыли?
— Разумеется. Плюс две дозы синдекрола.
— Отлично. Есть что-нибудь еще?
— Новое поступление.
— Ага. — Доктор Фридман потер ладони и раскрыл протянутую ему папку. — Симпатичный дядя. Кто его доставил? Жена, дети, родственники?
— По муниципальной линии.
Фридман нахмурился. Согласно последнему дополнению к Закону о медицинском страховании, любая частная клиника обязана была принимать "государственных" пациентов, содержание и лечение которых якобы оплачивалось из специально выделенных фондов. На самом деле, за подобных типов никто не собирался платить — их просто навязывали, пользуясь установленными правилами.
— Небось, снова какой-то бездомный запущенный шизик? — тяжело вздохнул он. — С какой улицы его сняли?
— Из центрального парка. Но он был прилично одет и, хотя ведет себя довольно неадекватно, производит благоприятное впечатление.
— Ладно. Психом больше, психом меньше, — подытожил доктор. — Завтра, во время обхода, познакомлюсь с ним поближе.
— Нет, Пеле, они забили гол после передачи с левого фланга, — утверждал Фридман. — Защита не успела перестроиться, а ихний кипер явно зевнул удар в правый нижний угол.
— Ошибка, док. Мяч попал в левый нижний, как раз по касательной...
— Не спорь со мной. Я хорошо помню эту игру.
Фридман потрепал больного по плечу и обернулся к старшей медсестре Долии:
— Эрназол прекратить, а виурту сократить вдвое. Мы явно идем на поправку. А тут кто у нас?
— Это новенький, шеф. Мы не знаем его имени.
— Хорошо. Но ведь он-то его знает. Сейчас и спросим.
По небольшой квадратной комнате, стены и пол которой были оббиты специальным упругим покрытием, озабочено прогуливался невысокий усатый человек. Гримаса на его лице выражала полное недоумение.
— Доброе утро, мистер! — приветствовал нового пациента Фридман. — Кстати, не подскажете ли, как вас зовут?
Мужчина обернулся и внимательно оглядел вошедших.
— Это имеет значение? — спросил он.
— В некоторой мере, — уточнил доктор. — Надо же как-то к вам
обращаться, сударь. Дабы не попасть в неловкое положение...
— Вы правы. Я не знаю своего имени: оно закодировано. Но последние триста лет ко мне обращались не иначе, как "император". Император Седьмой Галактики.
— Так значит... — Доктор задумался. — А зовут вас — Наполеон! Я угадал?!!
Мужчина пожал плечами.
— Не знаю. Я уже говорил вам: имя давно закодировано. Если его узнают враги — флоту не сдобровать.
— Конечно. — Фридман легонько стукнул себя ладонью по лбу. — Аустерлиц. Бородино. Ватерлоо. Святая Елена... Помню-помню. Славно мчались конники маршала Мюрата, а как стреляли батареи генерала Груши!.. Чудные были времена.
— Не понимаю, о чем вы говорите. — Довольно резко заметил пациент.
— Я — Император Седьмой Галактики. Флоту отдан приказ идти в наступление на армады Властителя Тьмы. Герцог Вирдо пришлет несколько канонерок и заберет меня отсюда.
— И никто в этом не сомневается! — горячо и убедительно поддержал доктор. — Там, во дворе, мы уже расчистили большую площадку. Ждем! С минуты на минуту.
Он помахал пациенту и велел закрыть дверь комнаты.
— Сколько он у нас? Полтора дня? Признаков агрессии не проявляет? Ну что ж, понаблюдаем для начала. Жаль, что не Наполеон. С Наполеонами у меня всегда устанавливались особо теплые отношения.
На врачебном совете докладывала о новом пациенте доктор Бродски.
— Вот и все, что можно сказать, исходя из начального периода наблюдений, — сообщила она. — Рекомендую набор медикаментов группы 3 при обязательном подключение психотерапевта.
— У вас на уме одни лекарства, — вздохнул Фридман. — Мы должны к каждому обитателю клиники подходить сугубо индивидуально. По-человечески. Попытаться понять, разобраться в его проблемах... А вы тут же готовы накинуть на него смирительную рубашку. Или в прямом смысле этого слова, или в виде медикаментозного лечения. Так мы мало чего добьемся.
Бродски покраснела.
— Я хотела как лучше, — прошептала она. — А в третью группу входят самые слабые транквилизаторы... Они только создадут необходимый фон для...
— Императором я займусь сам, — решил Фридман. — Мне он в чем-то импонирует: не плюется, не пытается укусить, не дразнит санитаров. Есть в нем что-то стоящее... А вы туда же — таблетки, да таблетки...
Нового больного доктор навестил вечером.
— Ведь, по сути, никто и не пытается опровергнуть ваши слова, почтеннейший, — произнес он. — Со своей стороны вы — Император, у вас флот, канонерки там, фрегаты, еще что-то... А вот мне, почему-то, кажется совсем иное. Мы сидим в маленькой закрытой со всех сторон
комнате. Поди, разберись, кто из нас прав?
Больной на мгновение задумался.
— Да. Просто так ваше утверждение не отбросишь.
— Вот! — Фридман широко улыбнулся. — Чувствую, мы с вами далеко пойдем: вплоть до полного и окончательного выздоровления. Вы умеете воспринимать собеседника, а это — крайне важно!
— Вероятно. Но, все-таки, в моем подчинении Седьмая галактика, флот, почти три тысячи канонерок, двести тысяч личного состава, не считая пятой десантной армии...
— Пусть так. — Доктор кивнул. — Время от времени можете их пересчитывать. Канонерки... Мысленно, к сожалению. В сознании. Но с каждым днем, с каждой ночью их силуэты будут все слабеть и слабеть, лица солдат и командиров расплываться, а знамена превращаться в аляпистые тряпки, которые усталая домохозяйка развешивает за окном в ранние утренние часы... И однажды... Однажды вы ничего не вспомните. Все пройдет. Седьмая галактика, флот, боевые корабли, этот ваш герцог-спаситель... А почему именно герцог, почему не адмирал, вы можете объяснить?
— Герцог, он и есть — герцог, — пожал плечами больной. — Командир специальной десантной группы.
— Так герцог или командир? — засомневался Фридман. — Как-то одно с другим не вяжется: командир коммандос — это одно, а вельможа-аристократ — совсем другое. Мы — разумные люди, приятель, мы способны уловить некоторую разницу.
— Странно, — вздохнул больной, — действительно несоответствие...
— Ну как? Прошла неделя и кое-что изменилось? — спросил доктор, — вы все еще надеетесь на герцога Вирдо?
Больной молчал.
— Ага. Вы стали сомневаться... Вы начали анализировать ситуацию... Вы подходите к правильному выводу... и я готов вас поздравить. Суть вашего заблуждения довольно проста: вы видите не реальное, а желаемое. Все мы хотим видеть желаемое, но лишь единицы
способны выдавать желаемое за действительное. В какой-то мере, это — талант. Но с ним очень трудно жить. Избавьтесь от нагрузки, и все станет гораздо легче. И вам спокойнее, и нам.
— Но я отчетливо помню...
— Вот именно, приятель. Помните!!! Не убеждены, не знаете, а только помните... Память, доложу я вам, очень хитрая штука, при должной игре воображения она может сконструировать такое... 60% людей в определенном возрасте начинают помнить то, чего не было. Парадокс?! Успокойтесь. Загляните в себя, в свою суть, прогоните навязчивые картинки, терзающие вашу душу, и все развеется. Все встанет на свои места.
— В вашем случае прогресс налицо, — Фридман не пытался скрыть довольной улыбки, — еще немного и я переведу вас разрезать конверты. А это — важное и ответственное дело. Года два назад к нам попал Александр Македонский. Как и в вашем случае, он быстро пошел на поправку и спустя месяц прилежно резал конверты. Вскоре мы с ним вообще попрощались, и сейчас он в парламенте, возглавляет одну из небольших фракций. А при вашей рассудительности и склонности к анализу, вы, полагаю, пойдете еще дальше...
— Вы так считаете?
— Несомненно. Что за шум в коридоре?! Долия!
Перепуганная медсестра заскочила в комнату.
— Доктор! У нас во дворе приземлились тарелки. Те самые, доктор!
— Не волнуйтесь, Долия. Примите две таблетки угуздана и запишитесь ко мне на прием в ближайшую среду.
— Но доктор! Они уже здесь...
На пороге возникли суровые широкоплечие воины в багряных шлемах. Расталкивая их, в комнату протиснулся высокий мужчина в черном комбинезоне и почтительно склонился перед пациентом.
— Пощадите, Ваше Величество! Мы долго не могли найти заданную Галактику...
— Вечно вы опаздываете, герцог, — капризно произнес Император и, обернувшись к доктору, добавил. — Видите? А вы уверяли, что все это — плод моих иллюзий. И, признаться, я вам почти поверил...
— Ну что вы, почтеннейший, — прошептал Фридман, сползая со стула на пол и больно пощипывая себя за широкие мохнатые усы, — кому можно верить в этом дурдоме?!!
Рисунок Надежды Горбуновой