ВНИМАНИЮ АВТОРОВ И ЧИТАТЕЛЕЙ САЙТА KONTINENT.ORG!

Литературно-художественный альманах "Новый Континент" после усовершенствования переехал на новый адрес - www.nkontinent.com

Начиная с 18 июля 2018 г., новые публикации будут публиковаться на новой современной платформе.

Дорогие авторы, Вы сможете найти любые публикации прошлых лет как на старом сайте (kontinent.org), который не прекращает своей работы, но меняет направленность и тематику, так и на новом.

ДО НОВЫХ ВСТРЕЧ И В ДОБРЫЙ СОВМЕСТНЫЙ ПУТЬ!

Андрей Ладога. Короткие рассказы

Андрей Ладога

Андрей Ладога – сценарист, режиссер. Окончил архитектурно-художественную академию. Автор четырех книг прозы (М.: Армада, 2007). По трем из них был снят сериал «Оплачено смертью» (канал «Россия»). В 2015 году в издательстве АСТ вышел сборник мужской проза «Приводя дела в порядок», где есть пять рассказов автора. В октябрьской книжке журнала «Волга» (2015 г.) вышел рассказ «Иосиф Бродский от фотографии» В декабрьской книжке журнала «Человек читающий» (Homo Legens) опубликован рассказ «Лестница с небес» Член Союза журналистов России. Живет и работает в Москве.

АНГЕЛЫ ВСТРЕЧАЮТСЯ

– …и я хочу, чтобы половина Колиного самолета разбилась.

Пожелаю счастливого пути, подумалось, а потом скажу это…

Всё было, как водится, один к одному – машина оказалась в ремонте, и мне предстояло такси. И даже, возможно, ужас метро предстоял мне. И в Останкино с нашими проектами всё было не очень хорошо. Хорошо, но не очень. Не очень, но хорошо. Вся жизнь: «не», «но».

Я шел по зимней сумеречной Тверской, и думал, сейчас она мне позвонит, скоро вылет, значит, позвонит.

Телефон вынул из кармана пальто за мгновение до её звонка.

– У меня, – сказал я, – зазвонил телефон, кто говорит?

Вот, думаю, как же нам, пророкам, жить скучно – всё-то мы знаем…

– Слон, – сказала Ольга «в нос», и грустно засмеялась.

– Ты, верно, хочешь мне сказать, что Испания ждет тебя?

– Откуда ты знаешь, что я хочу тебе сказать? – голос её сделался напряженным.

Так, думаю, начинается…

– Мы, пророки, – говорю, – всё понимаем. Нам не надо больше встречаться, да?

– Просто я, – Ольга вздохнула, – улетаю в Испанию, да…

В этом месте возникла пауза… за которой была тоска продолжения.

– …с Колей, – сказала Ольга, – он там меня будет снимать, для своего кино, про Бискай. Ты знаешь…

Да, я знал – Коля и Оля…

– Счастливого пути, – говорю, – и я хочу, чтобы половина Колиного самолета…

– О, чёрт, а если… – сказала Ольга.

Связь оборвалась.

Спасая жизнь, я не договорил.

Зная, что она не перезвонит, я шел, натыкаясь на прохожих, и бормотал извинения.

Подумалось, главное в жизни – любовь и время – безвозвратно, ты умер в жизнь, живи в смерти сиротой…

Я уперся в твердую, как фанера, морозно захрустевшую газету. И услышал подростковый голос, дрожащий от холода:

– Купите, пожалуйста, всего десять рублей! И я очень замерзла!

Последние слова были произнесены с укоризной. Из интонации следовало: «Я замерзла именно из-за тебя!»

Сначала я увидел горящие щёки синьора Помидора, вернее, сеньориты. Алые дрожащие губы. Заиндевевший тонкий носик. Серая сиротская шапочка с неприкаянным помпоном. Из-под шапочки выбивалась меловая челка. Из прозрачного оттопыренного уха девушки торчал утонченный шнур наушника. «Сеньорита Помидор» вцепилась трясущимися вытянутыми руками в жиденькую стопку газет. Огромные синие глаза – глазищи! – безнадежно смотрели на меня.

– А я тебе за это дам послушать классную вещь! Джеймс Ласт, альбом «Бискай».

Я вздрогнул…

– Ретро! Как раз для тебя, – она опустила свои длинные ресницы, – тебе сколько? Тридцать?

– За, – говорю.

– Вот это да! – сочувствуя, она сдержанно ужаснулась. – Ничего, год-два ещё протянешь.

Я вспомнил Ольгу.

– Не знаю, не уверен…

– Да ладно, – она оптимистично махнула рукой, – твоя старость только начинается!

– Слушай, хочешь кофе?

– Хочу, – она тут же с готовностью закивала помпоном, – очень хочу. Погорячей!

– Давай, – говорю, – я весь твой тираж куплю.

– Отличная идея! – она улыбнулась.

Мы выбросили её газеты в урну и зашли в кафе.

Она заказала кофе и «вот это пирожное, зелёненькое такое, с киви».

Делай, что хочешь и что должно, и будь оно всё!..

Потом она сунула мне наушники, и я услышал волшебную мелодию Empty Glasses, альбом Biscaya.

– Наш первый курс жур… фака, – «фака» она сочла нужным выделить интонацией, – обязали газеты эти дурацкие продавать. Черт, я так замерзла! А ни один урод не покупает, вот только ты!

– Спасибо.

Она смутилась:

– Слушай, я…

– Перестань! Всё хорошо…

Девушка держала чашку двумя руками, грея ладошки. А я пил свой кофе по-королевски и, кажется, уже знал наперед, что будет-сбудется, а что нет. Мы, пророки, всё понимаем.

…Когда мы вышли из кафе, я стал думать, спросить у неё или не спросить?

– Нет, – сказала она, – провожать меня не надо, у меня тут ещё дела.

Такие дела, вспомнилось.

– Хорошо, – говорю, – тогда я пойду?

И я увидел, вот только сейчас, детские рукавички у неё на руках.

– Да…

И правильно… А ты чего хотел, смешной ты «пророк»?

И я пошел в сторону Пушкинской. Было уже поздно и очень холодно. Войдя в метро, сунул руку в карман пальто за мелочью и обнаружил там салфетку, непонятно откуда взявшуюся. Я вынул салфетку и увидел торопливую надпись: «Позвони мне!» и цифры. И тут подумалось, вот, черт, наваждение! Я даже имени её не узнал, так мне хорошо было…

Ладно, просто позвоню и спрошу:

– Ангел мой, как твои дела?..

ПОКИДАЯ НАВСЕГДА ЛЮБИМУЮ РОДИНУ

Всё было серое, сумеречное, часа четыре утра, наверное, – нереальное время…

Я лежал, слушал, как рядом дышит Светлана, и думал о том, что скоро они улетят.

Светлана и Катя-Лялька. И заикающийся кот с именем, которое выглядит вот так: «По фамилии Штанишкин». А с ними и наш новый муж, конечно…

Я лег щекой на Светкину ладошку. От ладошки её пахло детским мылом. Или мне так показалось…

Светлана, полусонная, повернулась ко мне, улыбнулась и улыбающимися своими губами поцеловала меня. Веснушки на носу, припухлые губы, бесконечные ресницы… У меня перехватило дыхание – мгновенная вечная нежность…

– Пора?

Я вздохнул.

Она встала. Крохотные трусики её в ромашках… Я закрыл глаза.

– Кофе сваришь?

– Конечно…

– Я в душ.

Она ушла в ванную. Я пошел в кухню, поставил кофе на огонь. В ванной зашелестела вода. Я достал две чашки, хлеб. Масло вынул из холодильника, сливки. Что ещё? Джем…

Мне показалось, Светка плачет. Я замер. Этого, думаю, мне только и не хватало…

Сделал бутерброды. Кофе стал подходить, я снял его с огня. Звук воды оборвался.

Светлана вышла из ванной. Сухие белые губы, сосредоточенный отстраненный взгляд, в лице ни кровинки.

– Завтрак?

– Да…

Светлана пригубила кофе, съела бутерброд с джемом, самый маленький…

– Значит, все-таки Мальта? – я слышал себя только отчасти.

– Там дом. И квартира в Испании. И половину из этого Баобаб на тебе заработал, знаешь?

– Догадываюсь, – говорю.

Уставшая с утра Светлана прикурила свою первую сигарету…

– Как Лялька?

– Нормально. – Светка поморщилась. – Ляльке лучше расти там, не здесь.

– Я не представляю…

– И не надо. Справимся как-нибудь. И не с таким мы с ней справлялись…

Светлана нервно затянулась пару раз, раздавила сигарету в пепельнице.

– А у тебя какие планы на жизнь?

– Жить, – говорю.

Вслед подумалось, ещё бы знать – как?

– О, Господи, – Светлана страдальчески посмотрела на меня, в глазах её была жалость, – пропадешь ты тут. Без нас. Без меня.

– Ничего, – говорю, – и не с таким справлялся.

– Баобаб свою долю студии продает, знаешь?

– Да, конечно.

– Слушай, уезжай отсюда! Тут никогда ничего не будет! Здесь так и будут хамы рулить, а потом их дети… династические.

– Вероятно…

– Упадет нефть и начнется хаос, ты понимаешь это?!

– Успокойся, – говорю, – мне не десять лет.

– Тебе не десять лет, точно, тебе шесть! До твоих десяти тебе ещё дожить надо.

Господи, думаю, как мама…

– Ты что-то мне хотела сказать…

– Да… Вот что я поняла… – Светлана, приходя в себя, на секунду закрыла глаза. – Твоя история с Дарьей просто была не закончена. Всё было хорошо и вот на самой звонкой ноте – катастрофа. И все твои поиски новых девиц, всё это – чушь. То, что ты делал, это было самое просто и самое безответственное. Как мне плохо, а не пойти ли мне по бабам. В тоске… Это кратко.

– Перестань…

– Ты же знаешь, что это правда…

– Наверное… Не уверен… Не знаю.

– Я знаю. И выход у тебя только один, – сказала Светлана, – призрачный, правда…

– Какой?

– Ты же как бы сочинитель. Почти драматург. Нечто, напоминающее писателя…

– Хватит!

– Опиши вашу историю с Дарьей. И, главное, поставь точку в финале. Сообразил?

– Да, кажется…

– Всякий рассказ должен быть закончен. И помни: того, что не записано – не было. Возможно, после этого ты почувствуешь себя другим, и тебе, вероятно, станет легче…

– Я попробую…

Потом Светлана стала неторопливо одеваться.

Затем нарисовала сегодняшнее своё лицо: губы, глаза…

Сумку она собрала ещё с вечера. Вчера было так много времени: вечер, ночь, и это казалось вечностью. Потом время стало уменьшаться: часы, затем минуты… И вот позвонили – такси ждет.

Светлана стояла в дверях.

– Я пошла, – чёлка упала ей на глаза. – Не провожай…

Я люблю тебя. Не бросай меня…

– Увидимся…

– Господи, как же всё это ужасно, – сказала тихо.

Но я услышал.

Она вышла за дверь.

Заработал лифт.

Не бросай меня…

Разоренная постель, её одинокие тапочки, мятая салфетка со следами алой помады – распавшейся жизни. Затем возникло спасительное: «Пройдет».

Я повлекся в кухню, налил себе остывший кофе и вышел на балкон.

Пройдет.

Увидел такси, которое заворачивало за угол.

Всё. Светлана уехала.

– …а пижама моя пусть останется для какой-нибудь твоей новенькой.

Я вернулся в дом, на балконе была осень…

Публикация подготовлена Семёном Каминским.

Оставьте ответ

Ваш электронный адрес не будет опубликован.